Кажется, такое возможно, как с куклой, вот только призраки дрессировке не поддаются и на цепи не сидят. Но договориться о сотрудничестве мне ничего не мешает. Все лучше, чем оставить его бессмысленно витать здесь и сыпать искрами. Не успела совесть меня куснуть за циничные мысли, как следом пришла другая, не менее волнительная: если граф де Ларне все еще здесь, то что насчет графини?

– Милорд… Адриан, – тихо спросила я, – а что насчет вашей жены?

Он замер, а потом резко сорвался с места и исчез в стене.

М-да. Раньше мне такие осознанные и уж тем более обидчивые призраки не попадались. Все, что ему полагается испытывать – тоску, боль, отчаяние, ненависть, и то на уровне инстинктов. И уж точно он не способен чувствовать как человек. Или способен? Чего еще я не знаю о призраках? И о некромагии?

Поскольку больше мне явиться не пожелали, я занялась тем, чем и должна, – практиками. Начинала с простых, потом добавила легкие боевые стрелы. Шары, пожалуй, лучше оставить на потом. Алаэрнит слабо мерцал, указывая на то, что опасности для мира я не представляю, магия струилась вокруг потоками, но выкинуть из головы этот загадочный медальон не получалось никак. Что в нем такого, что меня вели в эту комнату так настойчиво?

Когда начало слегка потряхивать от силы, сбросила остатки тьмы в мертвую землю и отправилась побродить по тому, что осталось от замка. Несколько раз сталкивалась с бывшим графом де Ларне, но он больше не выказывал ко мне ни малейшего интереса и на любые попытки заговорить отвечал сосредоточенностью сгустка остаточных чувств. Я облазила все, куда смогла добраться, побывала даже в самом дальнем крыле, но леди Николь так и не нашла. То ли она не хотела мне показываться, то ли в отличие от мужа просто отпустила этот мир.

Или же – эта странная мысль посетила, когда я чуть не вывихнула ногу, споткнувшись об очередной увесистый камень – она умерла не здесь.

Обед удался на славу: я чувствовала себя кулечком с едой, подпрыгивающим на Искорке на каждой кочке. Правда, обедом это было назвать сложно, в Энгерии в такое время пьют чай и болтают о погоде, которая неизменна вот уже больше тысячелетия, – славится туманами и дождями, но по- прежнему является превосходной темой для бесед. Конкуренцию ей могут составить только светские сплетни, то есть разговоры, конечно же. А вот у нас с Анри разговор не клеился, даже несмотря на вкусную еду – деревенские мясо и хлеб оказались потрясающими, а медовые нотки домашнего вина до сих пор сладостью горели на губах.

Приходилось постоянно себя одергивать: слишком уж наш поздний обед напоминал отдых на берегу Ирты. Хотя реки здесь не было, только небольшая полянка, а осенняя прохлада заставляла кутаться в накидку, взгляд то и дело цеплялся за игру солнца на его волосах или нечаянную улыбку, когда Анри протягивал мне ломоть хлеба. То ли я слишком резко отдернула руку, когда наши пальцы соприкоснулись, то ли что еще, но после он уже не улыбался. И когда передавал что-то, больше до меня не дотрагивался.

А я не представляла, что делать и что говорить. Найденный медальон жег карман так, словно в него налили живой огонь. Слова крутились на языке, но все не те и не о том. Как начать разговор о его родителях? Стоит ли его начинать? Слишком много вопросов, ответов на которые пока не было. Я и так подошла к Анри непростительно близко, на расстояние, ближе чем коротенькая нить связавшего нас обручального браслета. Сегодня на развалинах чувствовала его боль как свою, а ночью – исступленную нежность, которая сорвала все замки. Это было неправильно, но как же сладко! Мы словно оторвались от земли, даже от своих тел. Больше того, мы будто стали единым целым, как если бы наша сила сливалась тоже.

Хочу ли я пойти дальше? Имею ли право, ведь рядом с Анри я исключительно потому, что заключила договор с Верховным, подписала его кровью и продала душу… Ну ладно, все гораздо прозаичнее. Рогов у лорда Фрая нет и вряд ли когда-нибудь появятся, потому что верность кому бы то ни было ему не грозит. Договор между нами исключительно на словах, а душа все еще при мне, хотя и просится на волю. Точнее, к мужчине, который едет рядом и молчит. Тем не менее я доведу дело до конца, а после мы разведемся.

И тоскливо сейчас исключительно потому, что я соскучилась по родным, ничего кроме. Когда жила в Лигенбурге, могла их навещать в любое время, сейчас же между нами не просто расстояние – граница. Буквально. Но все-таки стоит добраться до книг про обручальную магию и как следует их изучить. Может, получится как-то замедлить наше с Анри сближение. Хотя сдается мне, ближе просто некуда.

– Судя по цвету камня, занятия прошли замечательно, – негромкий голос и быстрый взгляд.

– Вы даже не представляете, насколько.

– Я рад.

Самую капельку подалась вперед: несколько часов в седле – испытание не из легких. Хотя долгие конные прогулки для меня в удовольствие, после занятий и плотного обеда хотелось только одного – вытянуться на травке и слушать щебетание птиц. В общем-то, с полчаса мы их послушали, а потом стали собираться в дорогу, чтобы успеть вернуться засветло. Хотя что-то мне уже сейчас подсказывало: не успеем. Оставалось еще немногим больше половины пути, а солнце уже торопилось отдохнуть на холмах, чтобы спустя час-другой спешно скатиться за горизонт. Я же, не переставая, думала о находке, силе призрачного графа и отсутствии леди Николь. Сама не знаю, почему, но это не давало мне покоя не меньше, чем то, что творилось в сердце.

– Что тебя беспокоит, Тереза?

Ой, пожалею я об этом потом. Еще как пожалею.

– Ваши родители.