глаз: чуть поодаль от меня стоял Эрик.

И улыбался.

– Больше меня не боишься? Приятно-то как!

Отвернулась и быстро зашагала по галерее. Нет, я же не думала всерьез, что герцог посадит сына под замок только потому, что тот чуть не убил нас с мужем и еще троих людей? Глупости какие, честное слово! Для них в порядке вещей игра чужими жизнями, будь то жизнь ребенка или чья-нибудь еще. А главное, Анри почему-то решил не говорить мне, что Эрик будет здесь. Наверное, тоже посчитал это незначительным.

– Тесса! Неужели все еще злишься?

Я не рассчитывала, что он отстанет, поэтому просто пошла быстрее.

– Слышал, вы тут кое с кем не поделили одну малышку… невинную малышку…

Я его не слушаю. Не слушаю. Не слушаю.

– Как знать, кто окажется на ее месте в следующий раз. Но вместе мы можем легко решить эту проблему. Р-раз! – Эрик забежал вперед и хлопнул в ладоши. – И вдовушка повержена! Злючая вдова… злючая-колючая. Рассказать, как посадить осу в банку?

Он вышагивал лицом ко мне, закинув руки за голову, словно собирался прямо сейчас упасть и отдохнуть.

– Оставьте меня в покое, месье Эльгер.

– Ох, как строго. Мы давно знакомы, столько пережили вместе… Можно просто Эрик. Даже нужно.

Для лишенного магии человека Эрик выглядел превосходно: похудевший и осунувшийся, но не утративший присущего ему небрежного лоска. Лицо – с тонкими чертами, бледное, как сама смерть. Только глаза поразительно живые, блестящие словно от лихорадки. Небрежно уложенные волосы, на пальцах – тяжелые перстни. Черный фрак и черные брюки, сиреневый жилет и белая рубашка. Ухоженные, мягкие руки.

Которые так легко причиняют боль.

Вспомнилось, как он запечатывал над Жеромом заклинание-ловушку, и по спине прошел холодок.

– Эрик? – Я мило улыбнулась. – Хочешь попроще? Отлично. Катись к демонам.

Я обошла его, и в спину ударил по-мальчишески звонкий смех.

– За это я тебя и люблю, Тесса. Знаешь?

Сейчас я знаю только то, что мне нужно сменить платье.

– Мы и так посреди демонов. Они здесь повсюду!

Эрик выскочил из-за спины прямо передо мной и замер. Чтобы не налететь на него, резко остановилась.

– Мне обратиться к твоему отцу?

Улыбка сбежала с его губ, взгляд стал жестким. Сейчас он поразительно напоминал Симона, несмотря на видимую хрупкость и яростное безумие, застывшее на дне глаз.

– Эта сучка подписала мне приговор. – В расслабленном, слегка вальяжном выражении лица мелькнуло нечто звериное. – Хочу вернуть долг.

– Возвращай, – холодно отозвалась я. – Только меня в это не впутывай. И не смей больше ко мне приближаться.

Оттолкнула его и быстро зашагала по коридору. Подальше отсюда.

Подальше от этого безумия.

– На твоем месте я бы не спешил отказываться. Солнечный мальчик силен, вот только Евгения ему не по зубам… Она способна превратить вашу жизнь в ад, но с моей помощью…

– Спасибо, обойдусь, – процедила я. – Мне хватило твоей помощи в прошлый раз.

– Ты все равно ко мне придешь! – Эрик больше за мной не шел, хоть какая-то радость. – Слышишь, Тесса? Ты придешь!

Путь до комнат показался мне безумно долгим. Я почти бежала, не замечая попадающихся мне по дороге гостей и прислугу. Влетела в гостиную и замерла: по ней, сложив руки на груди, расхаживал Анри. Потемневшие глаза, воздух разве что искрами не полыхал от ярости и напряжения. Муж быстро шагнул ко мне, схватил за плечи, вглядываясь в лицо.

– Что с тобой произошло? Почему не позвала?

О-ой. Все я учла для встречи с Евгенией, кроме… наших с Анри слитых воедино чувств.

– Столкнулась с Эриком. Между прочим, могли бы предупредить, что он здесь будет.

А вот Вероник на балу не появлялась. Его светлость не пригласил свою воспитанницу? Сомнительно.

– Я не знал, – муж нахмурился, на его скулах заиграли желваки. – Видимо, Эльгер отменил наказание, запрещающее сыну появляться на людях.

– Какой приятный сюрприз! – Я пожала плечами. Анри словно пытался ощупать каждую клеточку моего тела взглядом и убедиться, все ли со мной в порядке. Не знаю, от этого стало настолько тепло или же от его рук, волнительно согревающих плечи. – И перестаньте так смотреть, я жива, Эрик тоже. Лучше помогите выпутаться из одного платья и влезть в другое. Иначе мы опоздаем на ужин, и за нами прочно закрепится слава неуважительного отношения к его светлости.