– Я должна бежать, – пробормотала она. – Бежать. Бежать.

Взгляд ее, лишенный всякой осмысленности, напоминал взгляд дикого зверька.

– Почему, Софи? – спросила я, попыталась взять ее за руку, но она отпрянула. – От кого ты бежишь?

Девочка приоткрыла рот, но не успела ни слова произнести: вскрикнула и зажмурилась. Сдавила виски руками и уткнулась лицом в подушку.

– Софи!

Я подхватила ее, прижимая к себе худенькое дрожащее тело.

– Голова… болит… – прошептала она. – Пожалуйста… помоги, Тереза…

Девочка рванулась с такой силой, что руки разжались сами собой.

Муж стремительно шагнул вперед, оттеснил меня от кровати. Склонился над ней, бережно заключил лицо в ладони.

– Софи, мы не сможем тебе помочь, если ты не расскажешь, что произошло.

– Не знаю… – сквозь слезы. – Я не знаю! Правда.

– О чем вам говорила кузина его величества? Что ты запомнила?

Софи облизнула пересохшие губы, слабо улыбнулась и указала на клетку с мечущейся по ней Лилит.

– Говорила, что нам выпала счастливая возможность самим выбирать, как жить. В отличие от тех, кто родился в богатой семье, потому что богатство – это оковы и золотая клетка. Что иногда хочется бежать, пока не остановится сердце, чтобы почувствовать свободу… Говорила, что душа свободна только тогда, когда свободно тело. А я…

Блестящие от слез глаза снова затянула поволока, девочка дернулась и забилась в руках Анри.

– Я все равно убегу! Убегу, убегу, убегу! Вы меня не удержите!

При всей своей силе он удерживал ее с трудом. Оглянулся, поймал мой взгляд.

– Тереза, нужно погрузить ее в глубокий сон. – Не попросил, скомандовал: – Сейчас же.

Схема плетения перед глазами. Мерцание серебряных нитей было сильнее над раненой рукой. Жадно, словно истомленный яростным солнцем путник, паутинка заклинания потянулась за моей кровью, впитывая глоток за глотком. Когда оно сложилось, я мягко развела руки, замкнув нити между ладонями. Пульсация в порезе стала сильнее, равно как и в висках. Грудь девочки снова неровно вздымалась, моя же вообще ходила ходуном. Пришлось закусить губу, делая вдох. И тихий, едва слышный выдох.

Коснулась ее висков, мягко сомкнула руки на тонкой коже…

Иногда время застывает, вот как сейчас.

Софи судорожно вздохнула и обмякла. Анри осторожно уложил ее на подушки и взял мои руки в свои.

– Она под внушением.

Внушение?! Всевидящий, почему я сразу о нем не подумала. Внушение, древнее знание мааджари, с помощью которого Итан управлял людьми. Евгения приказала Софи сбежать в лес, а могла заставить ее упасть с лестницы, или шагнуть из окна, или…

– Нужно остановить влияние внушения на ее разум. На магов оно действует постепенно, но обычный человек долго не продержится. Особенно если надавить посильнее на какую-то глубокую болевую точку.

Страх побежал по венам мелкой противной дрожью. Дрожью, от которой все внутри сжалось и зашумело в ушах.

Вспомнились глаза Вероник.

Изумрудные вспышки в нашем с Анри доме в Лигенбурге.

Бледная от жутких мигреней Лави.

Что мне известно о магическом внушении? Выявить его невозможно, оно опирается на внутренние страхи, сомнения и устремления человека, на сильные эмоции, которые благодаря ему становятся еще ярче и провоцируют на необдуманные, порой совсем не свойственные тебе поступки. На него почти не действует магия армалов, оно способно свести с ума, как случилось с братом Луизы. У Себастьяна была слабенькая магия, но она была. Что же тогда говорить о Софи?

– А это можно остановить?

– Это всего лишь магия, Тереза.

Анри невесело улыбнулся.

– Что бы ни случилось, не трогай ни меня, ни ее.

– А что может случиться?

– Внушение опасно тем, что магические узлы ложатся на разум. Поэтому выявить и снять его магией невозможно, а исцеление может оказаться непростым.

Муж протянул мне платок.

– Перевяжи руку. Я бы попросил тебя выйти, но это бессмысленно, правда?