Он вскочил и стал расхаживать по избе. Пока ему предстоял только поединок, возбуждение предстоящей схватки бодрило и радовало, но теперь перед глазами замаячил позор. Судьба, так долго мучившая ожиданием, обманула его, провела, как дурачка! Подсунула серый камушек, а он обрадовался, думал, самоцвет.

Но тут он поднял взгляд на жену и обо всем этом забыл. Миловида смотрела на него несчастными глазами, но все равно была красивее всех на свете. Не укладывалось в голове, что эта красота может принадлежать какой-то… челядинке? Он был так счастлив, получив ее в жены… было дело, думал, что это из-за Сверкера… Но сейчас понял, что изменилось не так уж много. Эта молодуха по-прежнему была его женой, и он ее любил.

Перестав ходить взвд-вперед, Зорян сел на лавку и сжал руки между колен. Нет, он не признается. Это невозможно. После такого позора Ингвару ладожскому даже не понадобится его убивать – зоричский князь превратится в посмешище для всего белого света. Допустим, он откроет Ингвару, что его молодая княгиня – не дочь Сверкера. И даже позволит лично в этом убедиться, раз уж ладожанин знает ту в лицо. Но как он объяснит своим людям, что посадил им в княгини челядинку? Мало ли у него раньше было жен, найденных в том числе и на купальских игрищах. Привез бы еще одну – никто бы не удивился, на то оно дело молодое. Но княгиня!

Однако много думать сейчас не хотелось. Зоряну был брошен вызов, причем кровным врагом его рода. Племянником и союзником того, кто убил его отца. Этого достаточно. Всю свою взрослую жизнь он мечтал о мести и освобождении из-под власти Киева. Так в жене ли дело? Они с Альдин-Ингваром собирались драться вовсе не из-за жен, и оба это понимали. Зачем откладывать то, что все равно случится рано или поздно? Ну да, можно было еще потянуть, сговориться со словенами ильменскими, подготовиться… Хрен тебе. Вызов брошен и принят. И если ему удастся убить Ингвара ладожского, племянника Ингвара киевского, это будет достойной местью и широким шагом к свободе. Зачем откладывать?

Зорян встал и подошел к Нежанке, которая смотрела на него с болью и ожиданием. Она ждала, что он убьет ее на месте за обман, будет кричать, бранить, попрекать, прогонит со двора… Но, судя по его глазам, он уже думал о другом.

– Драться мы будем все равно. – Он положил ей руку на плечо. – Если я одолею, значит, боги с нами и ты – моя княгиня. А если не одолею… мне нужды не будет, кто ты родом.

– Но ведь не надо… – умоляюще начала она и робко положила руки ему на грудь.

– Надо! – Зорян сжал ее плечи. – Тесно нам с варягами на этой земле. Отец мой с ними бился, теперь мое время пришло.

На рассвете к ладожским шатрам явился Гудя – из двоих варягов, которых Ингорь киевский когда-то оставил присматривать за Зорин-городком и его юным князем, этот был помоложе. Вид у него был пристыженный и хмурый. Еще бы – парень у них под носом приволок себе жену, дочь другого Ингорева соперника, а они и не почесались! И вот теперь прямо у них тут произойдет поединок, с которого кто-то не вернется живым: или племянник их вождя, или их собственный воспитанник.

– Место покажу, – угрюмо буркнул он, поздоровавшись лишь кивком.

Все ладожане были уже готовы. Выходить на бой предстояло только вождю, но, поскольку последствия поединка на чужой земле предсказать никто не брался, вся дружина изготовилась к возможному сражению. Деляна, не спавшая всю ночь и судорожно цеплявшаяся за локоть лежащего рядом мужа, теперь была бледна и вид имела истомленный. «Посмотрим, у кого завтра будет две жены!» – сказал вчера Зорян. Значит, если… – она мысленно перескочила через страшный для нее исход поединка, – тогда Зорян ее, Деляну, заберет себе! Она замужем всего два месяца, а уже ее судьба стала ставкой в игре князей-соперников. Впрочем… Деляна хорошо помнила рассказы боярыни Уты о ее молодости. Двенадцать лет назад с ней случилось то же самое, и тогда Ута была даже моложе, чем Деляна сейчас.

Гудя привел ладожан к берегу Ловати, где раскинулся зеленый луг, по весне заливаемый паводком. Сейчас, в конце лета, вода стояла низко, и это место на грани стихий могло служить удобной площадкой для поединка. Здесь уже провели круговую борозду, обозначавшую место схватки. На дальнем краю ждал Зорян, опираясь на копье.

На ближнем краю ждало Альдин-Ингвара другое такое же копье, воткнутое в землю. С ратовищем в пять локтей и широким длинным наконечником. В первый миг Альдин-Ингвар удивился выбору оружия: когда сходятся двое знатных мужчин, естественно взяться за мечи. Но тут же понял. Часто ли Зоряну приходилось биться с настоящим врагом на мечах? Разумеется, он был обучен всему, что полагается уметь в его происхождении и положении, но противниками его были Гудя, Сорога и их кмети. А вот выходить с копьем против медведя или вепря, без шуток рискуя жизнью, ему приходилось множество раз. И он выбрал то оружие, с которым действительно умел обращаться.

А еще копье делало почти несущественным преимущество Альдин-Ингвара в росте. Так что выбор Зорян сделал вовсе не глупый.

И виду не показав, будто что-то ему не нравится, Альдин-Ингвар спокойно снял с плеча перевязь, вынул из-за пояса топор с серебряной насечкой на лезвии и вместе с мечом передал Миряте. Отрок взамен подал ему шлем с полумаской и позолоченными «бровями». Альдин-Ингвар в последний раз повел плечами, будто стараясь половчее посадить кольчугу, взял копье и подкинул, примеряясь к весу. И сделал шаг за черту. Теперь он находился вне мира живых, вернуться в который сможет либо победителем, либо мертвецом.

Зорян, тоже в кольчуге и похожем варяжском шлеме, шагнул ему навстречу. На блюде зеленой травы их было только двое, но по окружности его плотно обступила толпа; те, кому было плохо видно, даже зашли со стороны реки и наблюдали за началом поединка, стоя по колено в воде. Повисла тишина, как будто все эти сотни людей, ладожан, зоричей и проезжих, затаили дыхание. Совсем не так, как в тот день двенадцать лет назад, когда судьбу племени в