лицо под шитым покрывалом казалось жемчужиной в драгоценной оправе. Ромейское платье из желтого шелка, накидка из тонкой шерсти легких желто- коричневых оттенков с золотной тесьмой, ожерелье из красных и желтых стеклянных бусин с множеством серебряных подвесок – казалось, в этот теплый летний день сама богиня Солонь спустилась с неба на свинческий причал.

Встречать их сбежались толпы народа, так что по причалу было невозможно пройти и кого-то даже в давке столкнули в воду. Альдин-Ингвар сразу приметил на лицах какое-то нездоровое оживление: жгучее любопытство, недоумение. Недоумения, пожалуй, было больше всего. Это он мог себе объяснить: ведь он уехал отсюда охотником на руку Сверкеровой дочери, а вернулся мужем другой!

Столь знатному гостю Сверкер немедленно прислал приглашение побыть у себя, пока дружина не устроится в гостевом доме, и Альдин-Ингвар об руку с Деляной пошел в городец. На княжьем дворе даже челядь толпилась, почти запрудив проход: кто с живой курицей вверх ногами, бьющей крыльями, кто с ножом, кто с корытцем, кто с кринкой. Видимо, был отдан приказ готовить стол для гостей, но люди не могли одолеть искушения сперва на этих гостей поглазеть. Альдин-Ингвар даже удивился: в прошлый раз, когда он приехал чуть ли не из боя, и то было меньше внимания. Уж не решил ли Сверкер за время его отсутствия принять его в зятья?

Вот они вошли в гридницу, и Альдин-Ингвар сразу увидел впереди столь же роскошно одетую пару: Сверкера и его жену. Быстрый взгляд по сторонам не обнаружил Ведомы, но это могло означать что угодно.

Зато на лице Сверкера при виде вошедших отразилось истинное изумление. Как ни хорошо Сверкер умел владеть собой, сейчас у него земляной пол покачнулся под ногами. Заранее заготовленные сетования на пропажу дочери оказались ни к чему, вместо них на язык рвались вопросы. Он уже слышал от челяди, прибежавшей с пристани, что ладожский воевода привез «какую-то бабу молодую». Но теперь, когда он увидел, что Альдин-Ингвар входит об руку с молодой красивой женщиной, богато одетой и смущенной общим вниманием, стало ясно: она не может быть никем иным, кроме как его законной женой! Так неужели посягательства Ингвара ладожского на близкое родство отпали сами собой?

– Я приветствую тебя, Ингвар сын Хакона… – начал Сверкер, едва ворочая языком и не веря в такую блистательную удачу. – И…

Он перевел взгляд на Деляну и умолк.

– Это моя жена, – подтвердил его подозрения Альдин-Ингвар. – Делислава, дочь Межибоя. – Я понимаю твое удивление, но судьба приготовила для меня невесту без моего ведома. Однако…

Он хотел сказать, что его женитьба вовсе не отменяет возможности породниться со Сверкером, но тот перебил.

– Судьба! – с воодушевлением воскликнул он. – Судьба сильнее и мудрее человека, и я еще раз в этом убедился! Но мы еще успеем обо все поговорить, а пока я хочу приветствовать в моем доме и тебя и твою супругу!

Улыбающаяся Гостислава поднесла гостям рог, потом проводила Деляну на место за женским столом, где уже были выставлены блюда и кувшины. С одной стороны гридницы уселись спутники Альдин-Ингвара, с другой – лучшие люди Свинческа, и хозяин в прекрасном настроении принялся поднимать кубки за богов, предков, родичей и судьбу.

Альдин-Ингвар не переставал украдкой озираться и бросал взгляд на дверь всякий раз, как еще кто-то входил. Он помнил, что Сверкер имеет привычку прятать дочь от нежеланных женихов, но теперь-то она может выйти! Однако ее не было, и сами хозяева, похоже, никого больше не ждали.

– Но расскажи же нам, как тебе удалось раздобыть столь прекрасную женщину! – попросил Сверкер, когда обязательные кубки были подняты, а гости утолили первый голод.

Его грызло любопытство. Ладожский воевода привез жену из Киева – надо думать, взяв ее с согласия своего дяди Ингвара. А что означает это согласие? Куда теперь нацелился наследник Вещего? А если Альдин-Ингвар женился без согласия дяди… то подобный поворот открывал перед Сверкером такие возможности, что от радости захватывало дух.

– Как я уже сказал, судьба решила за меня, – улыбнулся Альдин-Ингвар. – Возможно, тебе известно, что у меня был двоюродный брат по имени Одд, сын Олега Предславича, по прозвищу Моровлянин, и его жены Мальфрид, сводной сестры моей матери…

– Я знал этих людей! – поспешно кивнул Сверкер.

– Еще в детстве мой брат Одд был обручен с Делиславой, деревлянской княжной. Но я не знал, что и после его смерти она остается в Киеве на попечении моих родичей Ингвара и Эльги. Когда же я приехал этой весной в Киев и узнал об этом… – Альдин-Ингвар бросил взгляд на румяную от смущения супругу, которая сидела, опустив глаза, – то понял, что наиболее уместным для меня было бы взять в жены избранницу моего покойного брата.

– Весьма достойное решение! – одобрил Сверкер. – Конечно, твой родич Ингвар тоже так думал?

– Да, он признал за мной права на наследство Одда. Но это вовсе не значит, что мы утратили желание породниться с тобой! Дело в том, что…

Пора было переходить к заранее заготовленной речи. Но Сверкер не дал гостю этого сделать.

– Я еще раз убеждаюсь в мудрости судьбы! – Он даже склонил голову в знак уважения к невидимым силам. – И вдвойне рад, что ты нашел достойную супругу, потому что у меня… – он развел руками, – в доме больше нет невесты!

Альдин-Ингвар замер с открытым ртом. Сверкер заметил, как гость переменился в лице, и продолжал:

– Моя старшая дочь не вернулась домой после купальской ночи. В последний раз ее видели во время русалочьей пляски, а потом она бесследно исчезла. В лесу нашли ее гребень, но мне до сих пор неизвестно, что стало с ней самой.