Поздно забирать его страх, поможет только замещение. Моя усталость, мой голод и моя тоска заполнили его сознание. Не мысли – всего лишь ощущения, вытесняющие другие эмоции. Ведь нет ничего сильнее тоски Айры. Этого хватило, чтобы сбить изначальные настройки затуманенного разума. И этого же хватило, чтобы окончательно деморализовать меня.
– Пять стандартных минут на то, чтобы загрузить парней в кар, – процедила сквозь зубы, видя осмысленный взгляд хорога.
Сама развернулась и поплелась к транспорту. Мне еще этой консервной банкой времен второго освоения космоса управлять.
Ганзо не стал задавать лишних вопросов и сразу же развернулся к очухавшимся парням. Те в свою очередь воспользовались помощью друга для того, чтобы подняться на ноги, но добираться до кара предпочли на своих двоих.
Я же, устало проигнорировав ошарашенный взгляд Мэлы и ничего не понимающий Шина, рухнула в кресло пилота.
В тот раз мы еле успели. Стоило покинуть негостеприимные стены центра, как здание начало уходить под землю. До корабля добрались беспрепятственно. Если, конечно, не брать в расчет сигнал тревоги, посланный капитаном в ближайший населенный пункт. Но тут дело взял в свои руки ведущий и выдал мне безопасные координаты пути. В общем, нежелательной встречи мы избежали. А потом и вовсе покинули орбиту планеты.
Народ не спрашивал меня, что же такое я вытворила с Ганзо. Они лишь молча косились в мою сторону и иногда одаривали странными взглядами. Кто-то мог бы списать такое поведение на внезапно проснувшееся чувство такта. Но я-то знала, что их ко мне Ганзо не подпускал. Из признательности, наверное. А может быть, пожалел осунувшуюся и оголодавшую недочеловечку. Ведь стоило нам перейти в энели, как я тут же отправилась в блок питания, где провела целый стандартный час. А потом позорно уснула прямо за столом.
В себя пришла на руках у Рима. Он бережно заносил меня в свою каюту…
Какого кхара, позвольте узнать?! – пронеслось в моей голове.
Но после того как ведущий уложил мое бренное тельце на свою кровать, способность связно мыслить куда-то испарилась. Последнее, что уловило мое ускользающее сознание, было горячее дыхание ксерка на моих губах.
Эта комната могла бы быть залом для официальных аудиенций – неоправданно большие размеры и пустое пространство. Но она оказалась спальней, ибо посередине стояла огромная резная кровать. В детстве я обожала играть в прятки с придворными дамами и частенько пряталась в недрах необъятного монстра. Это было забавно, потому как дамы не могли переступить порог
Боковая стена являлась одним сплошным окном. Его не прикрывали тяжелые полотна ткани, зачем? В окна этой спальни не мог заглянуть ни один желающий – благодаря особому составу стекла, которое открывало хозяину опочивальни поистине великолепный вид на хрустальное озеро и чистейшую небесную гладь.
Но то днем, а сейчас за окном была ночь, освещенная мириадами ярчайших звезд. Стены и потолок покрывали орнаменты и изображения древних баталий. И лишь пол был черен, как бесконечный космос. Я могла часами валяться на спине, всматриваясь в древние фрески. Тысячи стандартов здесь ничего не менялось.
И сейчас я вновь лежала в спальне, где единственным предметом мебели была эта кровать.
– Что ты опять натворила, Нари? –
– Уже нажаловались? – обиженно спросила, не отрывая взгляда от потолка.
По крайней мере, изображение древнего воина, уничтожающего звездную эскадру врагов, не вызывало во мне того душевного трепета, какой мог вызвать один лишь его взгляд.
– Хан ворчал. – Ему было смешно.
Ему. Было. Смешно. Нет, серьезно! Да он же в последнее время со своих совещаний не вылезал! Я уже забыла, как выглядит его улыбка! Я ведь всерьез поверила в то, что он меня избегает! А он смеялся.
Не буду смотреть. Не буду, я сказала!
Но тело двигалось против воли и разума. Мне, словно глоток воздуха глотнуть, необходимо было узреть то, на что я потеряла надежду.
Стоило взглянуть в его глаза, так сильно отличающиеся от моих, и я забывала обо всем.
– Так что? – Смешинки в его глазах затягивали все глубже. А ведь это неспроста. Он пытался ненавязчиво считать мои мысли. Серьезно? Сам ведь учил ставить блоки. Кстати, блоки ставить он научил меня раньше, чем пользоваться столовыми приборами. Это логично. Ведь я единственная
Нужно собраться. Я что-то натворила, и Хан вновь выразил свое неудовольствие. А когда один из Четырех Генералов выражает недовольство, грядут репрессии.
– Эм… – непонятно отчего замялась я. Меня не будут ругать, и наказывать тоже не собираются, никогда не наказывали, но признаваться отчего-то не хотелось.
