– И что? – рассеянно поинтересовалась, наблюдая, как Доспех хорога каким-то невероятным образом изворачивается и одной рукой начинает рвать противника.

Странное это зрелище. Нет, я не была поражена, скорее, удивлена. До этого момента я искренне полагала, что на подобное способна только одна раса.

Тем временем наемник продолжал методично отрывать по кусочку от врага, абсолютно не обращая внимания на обстрел со стороны оставшихся в живых солдат.

– А то, что Ганзо ударить по голове – все равно что изощренно покончить жизнь самоубийством, прихватив все живое рядом, – поморщилась она. – Он же хорог, а у них, сама знаешь, с переключением режимов не все в порядке.

– Вообще-то нет, – растерянно посмотрела на нее.

Бросив на меня долгий взгляд, Мэла все же ответила:

– Некоторые хороги не способны контролировать свой эмоциональный и психический фон. Из-за этого они впадают в состояние, именуемое «берсерк». Ни боли, ни страха, ни жалости. Только установка – убивать. С Ганзо могут справиться только Лай, Рим и Змей. Об этом же вся академия знает! – посмотрела она недоверчиво.

– А я вот не знаю! – обиженно отвернулась к иллюминатору.

Ганзо уже покинул истерзанный Доспех и методично убивал людей.

– Птичка, открывай шлюз, – неожиданно последовал из коммуникатора приказ от ведущего. – Мы под вами.

Я подчинилась.

– А как же Ганзо? – спросила, не отрываясь от дела.

– Как, как, – услышала ворчание Змея за спиной. Уже пришли. – В прошлый раз он мне руку сломал. Так что либо ждем, пока сам не успокоится…

– Либо пытаемся слегка подстрелить, – выдал Лай. И этот здесь.

– Либо ты его аккуратненько сбиваешь каром, – посмотрел на меня с надеждой Рим.

Позади них стоял бледный и измученный Шин-Рен. Да и сами парни выглядели не лучше. Потные, пыльные, с пятнами крови на одежде, они были крайне злыми.

– В смысле сбить? – не поняла я.

– В прямом, – посмотрел на меня Рим серьезно. – Ты ведь можешь – я видел однажды. А с Ганзо теперь никто не справится. Нам еще жизнь дорога. И времени в обрез.

Я вновь поглядела туда, где хорог яростно убивал людей. А вот и капитан. Этот оказался достойным противником. Жаль, продержался недолго.

– Птичка, давай быстрее, а то люди сейчас кончатся! – нервно клацнул деформированной челюстью Лай.

– Поверь, Ина, так лучше, – поддержала их Мэла. Она уже давно избавилась от девочки, положив ее в кресло. – Мы без него не улетим, но и соваться к нему – чистое безумие.

– Да вы шутите. – Шин не был столь доверчивым.

– Оттягиваем неизбежность, – поморщился Рим.

– Не может быть Ганзо настолько невменяемым, – отказалась верить я. – Это же Ганзо! Наш всегда спокойный и флегматичный Ганзо!

На меня посмотрели с жалостью.

– Как думаешь, почему хорог в наемники поперся? – зло спросил Змей. Рим молчал, и лишь Лай нервно переводил взгляд с ксерка на дохиса, из чего я сделала вывод, что сейчас мне поведают одну из тайн наемников. – Хороги, они же свои звездные системы без особой нужды не покидают. Случаи такого вот неуправляемого поведения не систематичны, но случаются. И поверь, у них там не так спокойно к этому относятся, как у наемников. А Ганзо все же смог обзавестись красавицей-женой и парочкой прелестных дочурок. Но однажды у одной хорогской транспортной компании случился нехилый конфликт с пиратами. Догадайся, кораблем какой компании воспользовался Ганзо для семейного полета за каким-то надом в соседнюю звездную систему? На них напали, Ганзо долбанули по голове. Ну его и переклинило. Само собой, хороги отбились. Вот только Ганзо не успокаивался. И тогда к нему полезла жена. На кой кхар эта дура туда сунулась, понятия не имею, вот только с тех пор ее личико украшает шрам, а Ганзо мучает чувство вины.

Ну да, логично. Ведь у хорогов шрамы являются украшением только для мужчин, ибо они воины. Женщины у хорогов не воюют, к ним вообще отношение трепетное.

– На самом деле там не все так плохо, – скривился Лай. – И шрам тот легко маскируется. Он сам запретил его сводить окончательно. Понимаешь?

И я действительно поняла. Шрам как напоминание для него. Постоянный укор.

– А теперь представь, что с ним творится каждый раз, когда он в себя приходит и видит наши помятые рожи и поломанные конечности, – закончил Рим.

Я представила. И тут же помрачнела. Жалеть хорога не стала. Жалость унизительна для этой расы.

– Значит, предлагаете его сбить? – задумчиво повторила я.