– Что такое? – всполошился Николай.

– Это нормально, – успокоила Элла. – Такое тут бывает.

Хлопнула дверца тумбочки, и появился слабый свет: девушка держала в руках небольшой туристический фонарик. Она поставила его на стол, возле бутылки, и снова уселась рядом.

«Ужин при свечах», – определил Николай, разливая вино по стаканам.

Они мирно беседовали, пили – и он все больше убеждался, что сделал правильный выбор. Не давал покоя только один вопрос: что молодая девушка могла искать в Зоне? Может, у нее с головой не все в порядке?

– Послушай, ну неужели у вас в Новосибирске так тяжело с микробиологией? – допытывался Николай. – Неужели тебе некуда было податься, кроме как сюда?

– Почему некуда? – возмутилась Элла. – Я сознательно выбрала Зону. Тут просто рай для исследователя. Только тут можно рассчитывать на серьезное открытие. Разве не так?

– Ну да, в этом ты права, – согласился Николай. – Я, откровенно говоря, примерно из таких соображений сюда и приехал.

– И как? – хмельные глаза Эллы задорно блеснули.

«Красавица! – вынес диагноз Николай. – Просто не сразу разглядишь».

– Чего «как»? – передразнил он. – Я сейчас, между прочим, в шаге от серьезного открытия. Вот ты смеешься, и за это я тебе ничего не расскажу.

– Ладно, ладно, профессор, колись! – Элла легонько шлепнула Николая по ноге и будто бы случайно забыла убрать руку.

– Ну, хорошо, – кивнул он и разлил остатки из бутылки.

Чокнулись, выпили. Николай под видом конспирации придвинулся ближе.

– Я уже год изучаю аномалии электрической природы. Знаешь?

– «Полтергейсты»?

– Нет, если использовать сталкерскую терминологию, я занимаюсь «разрядниками». Стационарными электрическими аномалиями. Между прочим – уникальные явления. Огромный научный потенциал. Начиная от передачи энергии без проводов, заканчивая вечным двигателем. Честно! Моя группа научилась даже генерировать такие аномалии. Ну… почти научилась. Но главное, мы знаем принцип, понимаешь?

– Вы знаете, как создаются аномалии? – восхищенно уставилась на него Элла.

«Сейчас закончу хвалиться и поцелую», – твердо решил Николай.

– Не совсем. Мы знаем условия, при которых их возникновение возможно. И уже можем предсказать появление той или иной аномалии в том или ином месте. А значит, и подготовиться к этому. То есть Зона создает аномалию, мы ее используем.

– А зачем Зона создает аномалию? – Элла придвинулась еще ближе.

– Ну как зачем… – вопрос требовал ответа, хотя лицо девушки было совсем рядом. – Мне кажется, при помощи аномалий она исследует наш мир.

– Чего? – Элла захлопала глазами, оттого стала еще красивее.

– Ну, как бы тебе объяснить. Вот как мы проводим опыты: выбираем место, расставляем оборудование, проводим эксперимент и записываем результаты. Так и Зона. Возникла аномалия, «отработала» свое – и появился артефакт, как некий результат исследования. Понимаешь?

– Не совсем.

– Артефакты – это конденсаторы какой-то информации. В виде определенной энергии. С различными свойствами, в зависимости от аномалии и от места возникновения. Мы научились использовать их возможности. Но кто знает, на сколько процентов? И вообще, можно ли считать основными те свойства артефактов, которые нам известны? Вдруг в них сокрыты другие возможности, а мы даже не имеем о них представления? Но главное, никто почему-то не задумывается над простым вопросом: зачем Зона создает артефакты? Какие функции они несут? Мне кажется, что ответ на этот вопрос нужно искать в первую очередь. Что, если при помощи артефактов Зона пытается выйти с нами на контакт, что-то нам сказать?

– Ты думаешь, она разумная? – спросила Элла, возбужденно заерзав.

– Так думаю не только я, – веско произнес Николай, полуобняв девушку за плечо. – Я тебе сейчас один секрет выдам. Мой руководитель, профессор Игнатьев, просил никому пока не рассказывать. Но тебе можно. Только ты про это молчи, поняла?

– Век воли не видать! – поклялась Элла, чиркнув ногтем по горлу.

– В общем, так. «Разрядники» регулярно создают один и тот же тип артефакта. Называется «слюда», ты о нем наверняка слышала. Наши физики выяснили, что у этого артефакта структура, как у флеш-памяти. То есть, чисто теоретически, на него можно записать любую информацию, как на обычную флешку. Проблема была только в способе коммутации артефакта с компьютером. Но, короче говоря, проблему эту решили. Полгода бились, но решили. Поняла?

– И чего?

– Оказалось, что емкость у артефакта огромная – несколько сот терабайтов.

– Надо было запатентовать как новый носитель информации – вот бы тогда озолотился!