Плот за это время претерпел колоссальные изменения. В первую очередь Толлеус сосредоточил усилия на гребном колесе. Исчезли длинные лопасти, зато ширина их возросла. Ученик подсказал и оказался совершенно прав. Дальше искусник сосредоточил усилия на самом механизме вращения. Он перебрал несколько вариантов – даже попытался воссоздать с помощью Искусства заводной механизм, который видел когда-то в забавной игрушке на ярмарке. Самый простой и эффективный способ оказался в ритмичном ударе по лопасти, когда она оказывалась в самой верхней точке. Вот только доски из-за этих ударов достаточно быстро ломались. Усилить их металлом вышло бы дорого, и для этого понадобилось бы возвращаться в город. Обмотка искусными нитями давала прирост прочности, но все равно не снимала проблему окончательно. Если бы удалось изменить плетение защитной сферы, чтобы она принимала форму лопастей – тогда бы проблемы не было, вот только с этим были большие проблемы. Сделать можно, но только методом проб и ошибок – с формой любой поверхности, отличной от шара, всегда так.

Треть всего времени вынужденной остановки Толлеус потратил на создание плетения, формирующего мягкую податливую сферу, которую потом можно было натянуть на любую поверхность и, изменив одно свойство, превратить в жесткую. Пусть вручную в прямом смысле этого слова, но из такой сферы можно было сложить хоть прямоугольник, хоть что угодно. Старик подумал и сейчас же представил массу ситуаций, которая такое плетение могло бы понадобиться. С самодовольной улыбкой старик похвастался изобретением ученику (больше никого не было, а так хотелось, чтобы оценили), но тут неожиданно возникла одна непредвиденная проблема: как его назвать? В голове крутилось что-то вроде «теста», но как-то несолидно для такого хорошего изобретения. Так что пришлось сидеть, забросив другие дела и скребя лысину, силясь выдумать что-то красиво-поэтическое. Откуда-то из подсознания (скорее всего, из темных закоулков памяти, где угнездились воспоминания Ника) всплыло незнакомое слово «Транспласт». Попробовав слово на языке и так, и эдак – махнул рукой: в меру учено, в меру непонятно. В результате так и нарек свое детище.

Когда путники проводили взглядами вышеупомянутое купеческое судно, Оболиус невинно предложил выбросить колесо и сделать лапки-весла, чтобы получился водяной голем. Старику от всей души захотелось приласкать ученика тростью, потому что сделать весла, которые приводило бы в движение Искусство, было несравнимо легче, чем колесо, да и опыт по управлению лапами Паука был солидный. Отчего с самого начала никто не подумал про такой способ? Может, потому что они ассоциировались с маленькими лодками?

Отказываться от колеса, которое так долго доводил до ума, Толлеус не стал. Но и отказаться от хорошей идеи искусник не мог, так что гребные весла нашли воплощение в рулевом механизме. Теперь рулевые бревна не стояли по краям плота, подобно мачтам, опускаясь в воду, когда того требовала обстановка – их заменили две широкие доски, которые в обычном состоянии тянулись вдоль бортов ниже уровня воды, а когда требовалось повернуть – одним концом отходили в сторону – так легче было рулить и останавливаться. При желании ими можно было даже грести, но это было скорее излишество, чем необходимость, потому что для полноценной гребли требовалось много пар таких весел.

Гоняя по заводи тройку бревен, изображающих макет плота, Толлеус вспомнил, что когда плыли сюда, нос иногда зарывался в воду, пуская по палубе волну. Мочить животных и свои вещи в планы искусника не входило, поэтому он озаботился еще и этой проблемой. Правда, тут решение пришло быстро – во-первых, животных можно держать в задней части плота, а не в передней, а во-вторых, можно под переднюю кромку подсунуть защитный пузырь с воздухом, чтобы нос немного приподнимался. Сложность были лишь в том, чтобы загнать под плот пузырь именно с воздухом, а не с водой, потому что если формировать плетение непосредственно на месте установки, получалось именно последнее.

Можно было формировать плетение вверху, а потом затягивать нитями готовый пузырь под воду, но неожиданно в голову пришла еще одна идея – можно было вообще кардинально облегчить плот, загнав под него много таких пузырей. А заодно немного разгрузить его, убрав часть бревен. Совсем отказываться от них нельзя – вдруг с плетениями что-то произойдет (элементарно закончится мана или еще что), тогда пригодится плавучесть древесины, и имущество и животные не утонут. О последних, кстати говоря, искусник переживал особенно сильно. На самый крайний случай, которого он даже придумать пока не мог, занялся разработкой небольшого плетения, которое заключало животное в маленький воздушный пузырь, если вдруг то оказалось в воде. Правда, применить его возможности не было – требовался амулет для каждого животного, а столько в хозяйстве не было. В результате все поменял таким образом, что если хотя бы одна мохнатка начала бы тонуть, то сейчас же в воздухе сформируется большой воздушный пузырь, к которому начнет подтягивать нитями сразу всех. Такое можно было бы засунуть в один амулет, но старик поприкидывал со всех сторон, поспорил с самим собой и тоже не стал его использовать. Ну как просто дождь пойдет или волна брызнет? А если такая сфера окажется на воде, то животные даже не смогут доплыть до берега, удерживаемые нитями, и рано или поздно захлебнутся. Не, один раз в Вельне уже видели, что получается, если связать всех химер вместе, так что лишнее это все! Сам присмотрит.

Оболиус тоже не сидел без дела – он перевязывал и укреплял плот, мастерил на нем навес для мохнаток и шалаш для себя с наставником. В ход активно новое плетение «Транспласт», потому что ткани такого размера в наличии не было.

Другая архиважнейшая работа для ученика нашлась к вечеру первого же дня. Впрочем, искусник также бросил эксперименты с плотом и занялся новой проблемой – комарами. Лишь только солнце перестало жарить, в воздухе появились первые зловредные насекомые. Сперва их было относительно немного, и соседство с ними было вполне термимо, но чем гуще становились тени, тем больше кровососущих гадов вылезало из своих укрытий в поисках пропитания. И вот уже звон-жужжание разлилось в ночной тишине. До сих пор это не было такой проблемой, но тут, у воды, даже тент повозки вряд ли стал спасением и нужно было срочно бросать все другие работы и что-то придумывать.

Покинув Маркин, Толлеус застрял на болотах – тогда он спасался от комаров под толстым слоем грязи. Но сейчас хотелось найти другое решение,