поисках другого пропавшего амулета сообщить об этом хозяину.

Этот передатчик не амулет и не конструкт, и якобы его нельзя было диагностировать никакими средствами, также как не мог быть перехвачен разговор. Будто бы даже для связи дальность не имела никакого значения. Сыщик не проверял – просто принял эти слова на веру, прекрасно понимая, что очень рискует. Впрочем, особого выбора не было – если бы кто-нибудь узнал про этот «Дар», о свободе можно было бы забыть навсегда. На счастье, контроль на разного рода чародейские заклятия и искусные амулеты Имаген прошел успешно и на таможне, и позже в Терсусе.

И хорошо еще, что Меллус не спросил, почему Тристис лично повез пленного старика в столицу, а не остался в Широтоне искать подходы к Никосу. Вроде бы, можно объяснить, но логичнее было остаться. У сыщика было заготовлено несколько доводов, но все равно хорошо, что они не понадобились. Хотелось надеяться на то, что и дальше удача будет на его стороне.

Химера выбралась на берег и по-собачьи стала отряхиваться, отчего брызги полетели во все стороны. Искуснику, который непредусмотрительно стоял слишком близко от края воды и мокнуть совсем даже не собирался, хорошенько досталось. Это Оболиус придумал искупать все стадо, вместо того чтобы весь предыдущий день орудовать щеткой и бегать с ведрами к колодцу. Вельна как раз стояла на небольшой речке с незатейливым названием Муть, которое получила из-за вечно взбаламученного ила. Вода по мнению старика выглядела крайне непрезентабельно, но местные были менее притязательны: они ее даже пили.

Идея помощника показалась Толлеусу здравой, поэтому он согласился и после полудня, когда базарная площадь опустела, потихоньку выгнал стадо за город. Течение в реке было быстрое, поэтому пришлось проехать чуть-чуть вдоль берега, пока не нашлась тихая заводь. Животных упрашивать не пришлось – они сами, ломая прибрежный камыш, с удовольствием ринулись к воде. Оболиус, скинув одежду и вооружившись большой щеткой, последовал за ними. Правда, дальше дело пошло не так, как он ожидал. Мохнатки не пошли на глубину, а, едва забредя по колено, дружно плюхнулись на брюхо. Иные, урча от наслаждения, даже стали кататься в грязи, отчего приобрели совсем жалкий и неприглядный вид. Подросток выронил щетку и в ужасе замер, глядя на это безобразие. Так бы он, наверное, и стоял, сверкая румяным, упитанным задом, если бы одна химера не боднула его в спину и не завалила в воду. Толлеус от души посмеялся над горе-учеником, но как раз в этот момент его окатило летящими во все стороны брызгами от накупавшейся мохнатки.

– Загоняй-ка их по одной на глубину! – уже без тени веселья скомандовал старик. – Пускай их течение помоет, только смотри – не утопи!

Оболиус выбрался на берег, вытряхивая из ушей воду, и послушно кивнул. Одеваться он не стал, чтобы не мочить одежду – решил сперва обсохнуть. Так голышом он и устроился у телеги, зажмурив глаза. Животные друг за другом стали подниматься со своих лежбищ, заплывали на стремнину, барахтались там какое-то время, а потом сразу же выходили на берег. Толлеус страховал их искусными нитями, чтобы никого не унесло течением, а потом загонял за невидимую ограду, чтобы любители поваляться в грязи снова не ринулись в прибрежную тину. Химеры в загоне протестующее булькали, но их никто не слушал – люди трудились в поте лица. Зато они управились за каких-нибудь полтора часа, а шкуры животных снова приобрели белый цвет.

Мокрая шерсть, которую в идеале следовало бы расчесать, облепила тела мохнаток, так что старик впервые получил возможность хорошенько рассмотреть их. В таком виде они действительно больше походили на поросят, чем на овец: упитанные тела, короткие ножки. Только вместо привычного пятачка обнаружилось очень длинное, в локоть длиной, подвижное рыло. Кажется, костей внутри не было, потому что оно печально свисало вниз почти до самой земли. Именно из-за него получалось удивительно бульканье, как будто внутри была вода. Эти щупальца почти не шевелились и скорее всего не были приспособлены для того, чтобы поднимать корм. – Впрочем, Толлеус не был в этом уверен.

Возвращаться в город не было смысла: о провианте для себя и химер старик позаботился загодя. Нужно было лишь сгрузить с телеги копну душистого сена, и можно было устраиваться на ночлег. Когда дело было сделано, Оболиус занялся костром, а искусник просто сел на сундук, устало положив трость поперек колен. Все-таки работать без посоха тяжеловато. Собрать стадо в загоне – простая работа, но даже она его утомила. Сейчас бы мохнатку под бок для бодрости, но для этого ей сперва нужно высохнуть, так что придется потерпеть. Увы, запас жизнегубок в Вельне пополнить не удалось, а купленных в Широтоне осталось всего ничего: они почти все разошлись еще по дороге – очень уж не долго они действовали, поэтому быстро заканчивались.

Толлеус провожал взглядом красное солнце, которое уверенно падало за реку. Над водой появились первые робкие клочки тумана. Лягушки,