Семь лет назад Купер получил повышение – должность агента в Службе справедливости. Он тогда искренне был готов выслеживать анормальных, которых называл ему начальник Дрю Питерс. Хотя он никогда не имел никаких связей с академиями (ни в одной не бывал до прошлого года), нужно было прибегнуть к самому изощренному самообману, чтобы считать, будто его работа не приводит к отправке туда детей.

Кто знает, может быть, он сыграл свою роль в похищении сына этого человека.

Эта мысль больно ужалила Купера. На мгновение все его защитные рефлексы отключились, и он в полной мере осознал груз ответственности, который лежал на нем. Хотя он каждый день пытался поступать правильно, работал, чтобы сделать мир для своих детей лучше, но при этом совершал непростительные ошибки, причинял людям невообразимую муку. И несмотря на все его усилия, мир с каждым днем становился все сложнее, а решение проблемы – более призрачным, и верить становилось все труднее.

С глухим металлическим звуком открылась дверь «боинга». Разговоры в толпе смолкли, были слышны только стихающий визг двигателей и вой ветра.

На трапе появилась фигура. Шеннон была в той же черной одежде, в которой ее показали в новостях. Она держала на руках маленькую девочку. Даже на расстоянии Купер заметил: что-то в Шеннон изменилось. Он понял это, когда увидел лицо девочки.

Хотя верить и становилось труднее, но Шеннон нашла способ.

*

Воцарился радостный хаос. Куперу было отчаянно нужно поговорить с Шеннон, но он терпеливо ждал. Дети ручейком вытекали из самолета. Сначала самые маленькие. Реагировали они все одинаково: замирали в дверях лайнера, смотрели, надеялись, напрягались. Некоторые из них находили глазами родителей в толпе и бегом пускались по трапу в их объятия. Отцы и матери не скрывали слез, прижимали украденных у них детей к груди, клялись никогда с ними не расставаться.

Другие топтались в дверях, надежда в их глазах медленно умирала. Конечно, не все родители были здесь. По крайней мере, пока. У Купера возникло такое ощущение, что несколько сотен семей собираются с корнем вырвать свое прошлое и переехать в Новую Землю Обетованную, наплевав на все последствия.

Но по-настоящему он жалел тех, кто постарше. Тинейджеры половину жизни провели в академии. Она стала их реальностью, и теперь они стреляли глазами и имели задерганный вид преступников, выпущенных из тюрьмы.

«Вот только преступникам позволяют сохранять свои имена».

Купер мельком увидел мужчину, с которым недавно разговаривал, – худой мальчишка почти потерялся в его объятиях. Отец так прижимал его к себе, словно пытался затолкать сына в свою грудь.

Вооруженные боевики стали в толпе центрами маленьких ураганов: люди грудились вокруг них, хлопали по спинам, пожимали руки, предлагали деньги, любовь и верность, женщины целовали их. А Шеннон оставалась на верху трапа, пока не вышел последний ребенок.

Потом, стараясь не привлекать внимания, она сбежала вниз, обогнула народ и пошла прочь с маленькой девочкой на руках. Никто, казалось, не заметил этого.

Купер вытащил телефон и набрал номер.

*

Девочка начала извиваться в ее руках:

– Тетя Шеннон, ты можешь меня поставить.

– Знаю, малышка, – сказала она, но не опустила девочку на землю.

Хотя она и устала, этот груз был ей сладок. Но до чего же она была измотана!

«Детка, ты и раньше бывала не в лучшей форме. Но теперь это что-то другое».

Ее силы были на исходе. И не только физические, но и душевные. Это было не простое измождение, хотя и его хватало. Шеннон не спала сорок часов, часть этого времени держалась на адреналине, и мир вокруг нее затягивала дымка. Мышцы болели, голова раскалывалась, глаза горели, словно их натерли наждаком.

Для нее все это не было неожиданностью. Не было неожиданностью и то, что она чувствовала…

«Что? Искупление? Очищение от грехов?

Что ж, да.

Убийство – необычный способ достижения этого».

Ну да ладно. Она убила негодяев, к тому же Чарльз Норридж был у нее не первой жертвой. Если существовала загробная жизнь и убитые ею люди поджидали ее, то ей придется с боем пробиваться через врата.

Нет, не убийства досаждали ей. Что-то более абстрактное. Чувство…

…бессмысленности?»

Вот оно что! Все то время, что она планировала эту операцию, она представляла себе момент триумфального возвращения, и в ее воображении она