– Серж, от тебя я не ожидал такой наивности. Сказки тысяча и одной ночи. Сказки это! Вы что, серьезно верите, что мы отвоюем у арабов какие-то сокровища? Бросьте, ребята, вас дурачат. Вздор это. Мираж!
– А как насчет ''El caballo''? – спросил Гугенот, – ХУСААН, точнее говоря, ХУСААН АБЬЯД. ХУСААН АБЬЯД АРАБИЙЯ – да простит меня Магомет, если я коверкаю его язык. Я сказал – как насчет БЕЛОЙ АРАБСКОЙ ЛОШАДИ?
– ХУСААН АБЬЯД АРАБИЙЯ, – сказал Рауль, чуть улыбнувшись, – Это реально. У арабов действительно лучшие в мире лошади. Я… не отказался бы. Хотя, наверно, и это – мираж.
– Эти жадные до алмазов и золота господа полезут в глубокие пещеры, подобно сказочным гномам, а мессир Рауль, подобно эльфу, будет гарцевать на белой арабской лошади!* – сказал Анри де Вандом.
…. * Гномы и эльфы – в трактовке Толкиена, а не мелочь из сказок.
….
– Так выпьем же за твою будущую белую лошадь, за алмазные россыпи Шарля-Анри и за золото Сержа! Дай-ка мне разговорник, может, и для меня найдется тема! Есть!
Оливье гнусавым голосом, утрируя восточное произношение, затянул:
– Даании аштарии ляк машрууб – пазвольте прэдложыть вам что нибудь выпить… Андана хафля – у нас вечеринка…Такдар тахдар – ви прыдете?…Уриид зуджааджит – я хотэл бы бутылку. Ценная книга, Гугенот. Пожалуй, и я займусь на досуге. Возьмешь в ученики, о мудрейший?
– Посмотрим на твое поведение, – сказал Гугенот серьезно, – У вас все шуточки. Лошади, алмазы. Вы как дети малые. Разве что Апеллес – я хочу сказать, Люк – проникся моей идеей.
– А где он сам, кстати?
– С холстом возится. У Люка сейчас дел под завязку. Он просил меня натаскать его в арабском, пока он пишет картину.
– Зачем Апеллесу эта галиматья? – удивился Серж, – Ты – с тобой все ясно. Ясно, что командир разведчиков должен понимать язык неприятеля. Но Люк?!
– Разве вы еще не поняли, какую авантюру затеял наш герцог? Джиджелли – крупная пиратская база, известная еще в прошлом веке. Более точные сведения в этой книге. А Люк художник. И внешность у него южанина. Он за кого хочешь сойдет – за испанца, за араба, за еврея. Люк решил одеться арабом и пробраться в крепость. Сделать точный план.
– Здорово!
– Молодец, Апеллес! – воскликнули желторотые.
– Нет, – сказал Рауль, – Это слишком опасно. Аасиф, Гугенот!
– Насколько я знаю Люка, – заметил Гугенот,- Если эта идея засела в его голове, он своего добьется.
– О да, – сказал де Невиль, – Люк парень упрямый.
– Скажем лучше ''настойчивый'', – заметил Гугенот.
– Я тоже упрямый, – сказал Рауль, – Пусть лучше не помышляет. Это верная смерть.
– Почему? – спросили желторотые, – Люк рисует очень быстро и точно.
– Даже если бы эта идея заслуживала того, чтобы ее рассмотреть всерьез, Люка должна сопровождать очень боеспособная, подготовленная группа прикрытия. Люк в роли шпиона! Не смешите меня! Стоит Люку открыть рот – и поминай, как звали.
– Почему? – опять спросили желторотые.
– Акцент, дети мои, акцент! Вы что, никогда не слышали, как иностранцы говорят по-французски? Или вы думаете, мы сейчас говорили как уроженцы Алжира?
– Полагаю, у нас будет время прислушаться к речи уроженцев Алжира. Люк же не завтра собирается раздобыть план Джиджелли.
– И на том спасибо, – вздохнул Рауль.
9. ГРАФИТТИ СЕМНАДЦАТОГО ВЕКА.
– Вам что, люди, головной боли мало? – спросил Оливье, – У нас есть начальство, наш милый герцог и его генералы. Пусть они и думают. Пусть они и приказывают. А наше дело маленькое. Отдохните, люди, расслабьтесь! Играйте в карты, в кости, для интеллектуалов – шахматы. И ни о чем не думайте. А потом, без всяких заморочек: 'так точно'', ''никак нет'', ''будет исполнено, мой герцог''.
– Я так и хотел, – пробормотал Рауль.
– Да, ты так и хотел! Я напомню тебе твои вчерашние слова – ты собирался лежать как колода до самого Алжира и обрастать пиратской бородой. Можешь обрастать на здоровье, пока время есть.
– Не получается, – вздохнул Рауль.
– У тебя и не получится, – улыбнулся Серж, – Уж я-то тебя знаю.
– Так и свихнуться недолго, – проворчал Оливье, – Вот и Люк свихнулся. Он оденется арабом и нарисует план Джиджелли! Бред безумца!
– В этом все-таки что-то есть, – заметил Серж.
– Пусть только Люк не вздумает идти в баню – Восток же славится подобными заведениями, – пробурчал Оливье.
– Да! – сказал Серж, – Тогда хана необрезанному гяуру Люку Куртуа.
Пираты переглянулись и захохотали.
– Почему? – спросил Ролан.
– Почему? – спросил Вандом.
– Я вижу, наша молодежь представления не имеет о некоторых обычаях жителей Востока, – сказал Рауль с иронией, – А, серьезно, на этом запросто можно запалиться.
– На чем? – спросили паж и барабанщик.
– Могу объяснить, мои юные друзья, – усмехнулся Оливье.
– Я сам объясню Ролану, – сказал Жюль.
– Но по тем же ''особым приметам'' и мы можем вычислить мусульманского лазутчика, – предположил Шарль-Анри, – Они, может, тоже что-то замышляют и готовят своих шпионов!
– Какие у них особые приметы? Татуировки? – спросил Анри – это первое, что он предположил, припомнив, что к мусульманам примкнуло отребье со всей Европы.
– Да-да, – отшутился Рауль, – Татуировки. Полумесяц на левом плече.
– О, я вижу в этом помещении нечто интересное! – Оливье дотянулся до стаканчика с костями, – Вот сейчас, если выпадет 12 очков – я прав! И мой метод правильный – надо послать все к черту, расслабляться и ни о чем не думать! К черту все – это мой девиз!
Он побренчал костями в стаканчике.
– Два очка! – крикнул Ролан.
Оливье развел руками.
– Бросил кости – два очка.
Не ругайте дурачка.
– Оливье, ты неправ! – хором сказали Пираты.
Шарль-Анри потянулся за колодой.
– А я загадаю на красное-черное. Если красное…
Он вытащил червонного туза.
– У меня червонный туз,
Я реисов не боюсь! – продекламировал Шарль-Анри.
– ''Пиратский Кодекс' запрещает играть в карты на деньги, – покосившись на колоду в руках гвардейца, сказал Гугенот.
– А мы и не будем играть на деньги.
