к непонятному человеческому счастью. Увеличить темп бега к цели. Ведь третий десяток лет пошел, а ты никак не достигнешь того, о чем мечтаешь столько лет. Малые помехи, серьезные препятствия на продолжительном пути к мечте проворно преодолеваются с присущим драйвом до последней черты, за которой наступит долгое или быстрое падение. В моем шальном случае все произошло молниеносно, задержание, скоротечное следствие, тюрьма на много лет.

Я без денег, за решеткой, душевно подавленный, без перспектив на будущее. Главное без надежды на то, что в принципе выживу в условиях тюремного заключения, а тем более стану счастливым. Проходит семь лет. Мне тридцать два года, и я уже диаметрально другой. Доктор тюрьма и время стерли ластиком прежнего, амбициозного, наглого, циничного меня из личной автобиографии. Казалось наркоторговля миф, нет, вернее сказать ужасный сон, тюрьма кошмар. Внезапно очнувшись от странного сна, пробую забыть пугающий бред. Покупаю билет на рейс самолета. Улетаю из родной страны, в кармане несколько сотен евро, никакого сценария на будущее. Я между одной жизнью, которая закончилась, и той, что не началась. Половина года двигаюсь по наитию из города в город, вечный скиталец исследующий себя. Тривиальная игра в прятки, где один игрок именем Антон Кнутиков, который давно, бесследно потерялся. Потом долгожданная, непредсказуемая встреча с ней, сплошной бардак в голове прекращается, грызущее изнутри одиночество откатывает.

Неистовое одиночество, пожирающая тоска, хроническая депрессия форменно вселила в меня российская тюрьма. Мне было совсем близко до тотального помешательства или петли. Я валялся мешком соломы на нарах, повернувшись лицом к стене. Не моргающим взглядом, прилипшим намертво к неровной, каменной поверхности подходил вплотную мыслями к самоубийству. Иного исхода из удручающего моего положения никак не рассматривал. К суициду я подступил близко, спасли случайно. Потом тюремная больничка, холодный, крохотный карцер, унижающие достоинство допросы. В лазарете при зоне сосед инженер очкарик отбывавший срок за непреднамеренное убийство растолковывал, по первой ходки почти любой заключенный желает сдохнуть. Потом улетучивается греховный порыв. Мало-помалу привыкаешь к зоновским порядкам и тюремному режиму, перестанешь ежеминутно скучать по далекой воле. В заключении важно занять себя каким либо делом. Меньше отвлекаешься на тоскливые воспоминания о прошлой свободе. Свыкнулся ли я? Нет. Временами накатывало сильнейшее отчаяние и беспросветная безысходность. Все внутри разрывало мелкими лоскутами душевная боль. Спустя восемь месяцев немного отпустило уныние. Я перестал ежечасно падать духом, выискивать причины жизненного финала из тюрьмы, анализировать ситуации, которые привели к печальным, трагичным последствиям. Копание в себе не решало проблемы, а только усугубляло. Я словно медленно вырывал могилу собственной психики, каждый день и час зацикленный на прошлом. Если бы не поехал в Прибалтику на презентацию «табла», доверился собственному чутью на возникающие опасности. Но, если бы, да кабы в сегодняшнем положении роли не играли, никакой, а только подливали масла в огонь, придавая отрицательной энергии депрессии. Я сбегал сломя голову от болезненных суждений о свободе. Пошел работать в цех по пошиву спецодежды для рабочих. Много читал разной литературы в свободное время. Мои занятия здорово отвлекали подавленный дух от всяких скверных мыслей. Жалость к своей личине я выгонял пинками под зад. Я всегда был один на свободе и в тюрьме, принимал решения сам, и расплата за поступки касается только меня.

Каждый из нас рождается и умирает одиночкой (с). На дальнем временном отрезки от рождения до смерти мы делаем попытки избавиться от человеческого одиночества. Во всяком случае, большинство жителей земля помышляет об обществе единомышленников. Отмеривая годы, бодро шагаем к потенциальным друзьям, любимым. Порой нам мерещится вот она, он, моя вторая половина любви или мой потенциальный товарищ. Мы клянемся в вечной любви, верности к ближнему своему, крепкой дружбе. Создаем семьи, рожаем детей, организуем клубы знакомств, образуем сообщества по интересам, хобби. Сознанетельно или незадумываясь прикладываем малые, большие усилия, чтобы напропалую сбежать от презираемой одинокости.

Время всячески испытывает людей на прочность союзов между ними. Нахально провоцирует мелкими и крупными ссорами, разногласиями, конфликтами, подсыпает едких предлогов разъедающих прочные на первый взгляд людские объединения. Измены, предательства, разводят сторонами, мощью заталкивая в разные углы по жизни, недавно любивших и уважавших друг друга людей. Удержать близкого человека не легче, чем отыскать среди миллиарда жителей земли. Правило №1 в неравной борьбе с истинным одиночеством.

Всю жизнь мои личностные противоречия выбора быть одному или с кем-то кнутами испытаний беспрерывно хлестали по беззащитной душе. Открытые раны обильно кровоточили, я умышленно наносил меткие удар за ударом, спецом увеличивая темп самобичевания, терпел адскую боль. Я тщательно выедал себя до последнего куска изнутри. Похожий на разрезанный пополам арбуз, из которого вытаскивают сочную сердцевину, сочащуюся не сладкий, освежающим соком, а солоноватой жидкостью пропитанной насквозь непреходящей тоской. Усугубляя наркотиками психическое свое положение, я царапался и бился, словно закрытый в гробу, погребенный заживо в могилу. Я понимал, мне нужен он, она, оно, религия, без разницы что, суть сбежать невозвратимо от всесильного одиночества. Но я убегал на все четыре стороны света от себя. Итогом не сбежал никуда. Тогда я никого не повстречал на пути, чтобы убить одинокое свое существование. Или не захотел видеть рядом кого либо, самонадеянно рассчитывал, самостоятельно выберусь сам из бездонной могилы одиночества.