Риссан сначала дернулся, но поняв, что вампир меня не выдаст, заметно успокоился. А вот лорд Кирран насторожился, словно хищник почуявший дичь.

– И что же с-с-сделала наша удивительная девочка? – вкрадчиво спросил темный.

– Провела обряд Ситорри.

– Что? Это невозможно! – возмутился эссин. – Выкупая твою душу, нужно что-то оставить взамен. Грань так просто не отпускает.

– И все же она смогла. Правда, для этого ей пришлось умереть.

Вот теперь и я была в шоке: «Значит, я умерла? Тогда как…»

Словно почувствовав мое смятение, Нэйлар повернул голову в мою сторону.

– Я вампир, девочка. Высший. Сильнейший из клана Кровавой Руки. Магия моей крови на многое способна.

«Ага, как будто я знаю, что это такое». Но, видимо, другие знали и поэтому посмотрели на Нэйлара совсем другими глазами.

Во время рассказа древнего рысь стал осторожно подкрадываться ко мне. Нэйлар только кинул на него косой взгляд, но ничего не сказал. Не дойдя до нас пары шагов, Сайенар лег на землю и, положив голову на лапы, уставился на меня вопросительно-виноватым взглядом сиреневых глаз. Будучи уверенной, что зверь меня не тронет, я, недолго думая, устремилась к нему. Встав на колени, с вожделением запустила руки в густой мягкий мех. Почесывая за ушами, гладя довольную морду, я продолжала прислушиваться к словам вампира. Кошак тоже, хоть и сопел от удовольствия, но бдительности не терял. Чуткие ушки с черными кисточками так и прядали, фиксируя все, что происходит рядом. Через минуту к нашей компании присоединился и Риссан. Он просто встал рядом и тихо прошептал:

– Ты заставила нас поволноваться, Гелия.

– Простите, что доставила столько неприятностей, – прошептала я в ответ, опуская виновато глаза. – Я не хотела, вернее, это от меня не зависело. Так получилось.

– Знаю. Только это мы должны просить у тебя прощения. Трудно это признавать, но как шейганы мы оказались не на высоте. Теперь у тебя еще один хранитель, и он самый сильный из нас. – Сказав это, дракон в напряжении сжал кулаки.

– Рис, а где Эгран? – вдруг вспомнила я. – Его нет со мной.

– Не волнуйся, клинок в лагере. Я положил его в твои вещи.

– И он позволил?

– Позволил. Правда, пришлось дать обещание, что вернем тебя целой и невредимой, – усмехнулся лорд.

– Рис?

– Да.

– Я не хотела тебя обидеть. Я правда тогда не знала, да и сейчас мало что понимаю, но если это будет зависеть от меня, я помогу вернуть вам крылья, обещаю.

После моих слов дракон резко вскинул голову и уставился на меня взглядом, полным надежды. Но потом его глаза потухли, и он тихо произнес:

– Глупый детеныш-ш! Такой х-х-хрупкий и такой наивный. Сначала вырас-с-сти. И не взваливай на свои плечи судьбу мира. Ты женщина, твое предназначение – свить гнездо и взрастить птенцов. – Затем еще раз окинул меня задумчивым взглядом. – Знаешь, а ты изменилась. И глаза у тебя красивые. Не могу дождаться, когда увижу твое истинное обличье. Моя ракшшан обещает стать настоящей красавицей. – Затем хитро прищурился и насмешливо проговорил: – А вот белый цвет тебе не идет! И платья такие давно никто не носит. Как ты вообще согласилась надеть этот кошмар? Думаю, цвета моего клана тебе больше понравятся.

Что это с ним? Шутит? Дракон и юмор вещь несовместимая. Про глаза я вообще ничего не поняла. Намеки на гнездо и птенцов меня насторожили. Когда мужчина об этом говорил, его голос был слишком напряжен и серьезен.

Увидев мой недоумевающий взгляд, дракон хмыкнул и отвернулся. А вот рысь возмущенно заворчал:

– Не слушай его, котенок, – раздался знакомый голос. – Ты будешь великолепно смотреться в серебре. М-м-м! Белое и серебро, мое любимое сочетание. – Легкая рябь, и вот я уже сижу на коленях у Сайенара, к моему удивлению, совершенно одетому. Он словно перетек из одной формы в другую. Я так и замерла, приоткрыв рот в немом изумлении, глядя в смеющиеся сапфировые глаза. – Гелия, закрой рот. Девушке неприлично так пялиться на мужчину. Это может быть расценено как приглашение.

«Вот язва!»

– Котиком ты мне нравился больше, – проворчала я, вставая на ноги. – Та-акой лапа! Мягкий, пушистый и, главное, разговаривать не умеешь.

От такого определения своей боевой ипостаси лорд немного завис. А я, делая вид, что ничего не замечаю, подошла к своему малышу. Не знаю почему, но Оникс был обижен и раздражен. Он стоял, нервно переминаясь с ноги на ногу и постоянно косясь в сторону вампира и эссина. При моем приближении настороженно взглянул в мои глаза, словно опасаясь увидеть в них разочарование. И столько тоски было в его антрацитах, столько надежды!

– Ну, что ты? Успокойся, все хорошо, – тихо проговорила я, обхватив айрина за гибкую шею. – Я тебе уже говорила: неважно, кто ты, главное, что я к тебе чувствую. Ты мой друг, ты мое сердце. Мой теплый лучик. Никто не сможет разорвать узы, связавшие нас. Я чувствую свет в твоей тьме. Он так ярок,