Не ответила. Только прижалась сильнее.

Чем ярче расцветало на земле лето, чем пьянее пахли луговые травы, тем больше мрачнела Велеслава, чаще в лесах и полях пропадать стала. Однажды утром прокралась к нему, ткнулась холодным носом в щеку, заглянула в сердце серьезными синими глазищами:

– Завтра день тревожный будет, час змеиных свадеб. В начале времен Скипер-Змей с воинством в этот день на землю напал.

Ратияр улыбнулся, провел рукой по каштановым волосам:

– Иди ко мне.

Она нахмурилась, смешно и нестрашно, как девочка, упрямо выскользнула из кольца его рук.

– Все вам растолковывать нужно… Это очень важно, понимаешь? Скипер-Змей закопал младенца Перуна в глубокий погреб и унес в навь его сестер. Потом Перуна освободили Велес, Хоре и Стрибог, и он победил Скипера-Змея. Но с тех пор, в день, когда на землю идет Скипер-Змей, многие видят блуждающих призраков, знамения смерти и бед. На полях появляются мышиные стаи, бегут волчьи ватаги, тучи воронья налетают. Еще кажется, будто по озимым огонь пробегает. А если ухо к земле склонить, то слышно, как мать сыра земля стонет.

Она порывисто схватила его за руку:

– Я спасти тебя должна. Всех не смогу. Силы мало. А тебя – могу. Лихо близко, вместе со Скипером-Змеем идет, его время наступает.

– Хорошо, хорошо, – улыбнулся Ратияр, – иду, моя спасительница. Куда прикажешь?

– Мы идем к деревьям, – сказала Велеслава, – они должны помочь.

Когда они вошли в светлый, залитый солнцем березняк, строгая ворожея заставила юношу подойти к белому стволу в черную крапину и обнять его руками. Ратияр вздохнул и подчинился. Ворожея прижалась к березе рядом и зашевелила пухлыми губами, отгоняя темные силы, что должны были стереться, как старый месяц, и засохнуть, словно старый тростник.

– Сила солнца в ней, оттого русалки-полуденницы ее любят, мы им разноцветные ленты на ветвях оставляем, а они косы заплетают, нас добрым словом вспоминают. Береза колдовство и хворь вытягивает, вот и тебя выручит: зло тебе в затылок дышит, а мы его яд из тебя вытянем да солнышко нальем…

Бормоча на ходу, она повела его вглубь, в сумрачную прохладу тяжелой зеленой хвои, легко ступая по кислице и мху босыми ногами, – Велеслава всегда ходила босиком, пока не прибывали холода. Нашла огромную, кряжистую сосну с мохнатыми лапами, прижалась щекой к шершавой коре, не отпуская его руки, зашептала себе под нос. А Ратияр увидел на ветке железную цепочку. Она поймала его взгляд, улыбнулась, сняла оберег и повесила юноше на шею.

– Хранить тебя будет, – она коснулась старой коры, – Зеленый Человек ее силой напитал. В четверть луны я сюда эту вещь принесла, а сегодня как раз день после полнолуния, заговор теперь в цепочке от темного мира есть, скоро ох как тебе понадобится…

Она поклонилась сосне в пояс, и Ратияру вдруг почудилось, что и та прошумела что-то в ответ ворожее вдруг поднявшимся ветром в ветвях.

– Идем, идем! – Она тащила его дальше, как покорного бычка на веревочке. На лесной опушке подошли к огромной плакучей иве, чьи ветви стелились по земле, словно зеленые пряди.

– Гнется, но не ломается, как любовь, зимой умирает последней, как надежда, – шептала ворожея, – идем, идем…

Юноша и девушка, держась за руки, вошли в шелестевший от легкого ветерка шатер из ивовых ветвей.

– Теперь возьми мою силу, здесь она умножится, мое дерево поможет. Много возьмешь, но еще больше понадобится, когда со злом встретишься…

Велеслава одним движением сбросила одежду, приложила хрупкие руки к маленькой белоснежной груди, смотрела на него, будто синее летнее небо. Он шагнул, обнял, осторожно коснулся острых розовых сосков ладонями, нашел губами теплые, полураскрытые губы.

Они легли в травы, смешав молоко и мед. Ива сомкнула над раскаленными телами прохладный полог, переливалась серебристыми листьями, повторяла шепотом заклинания неистовой ворожеи, обнимавшей Ратияра так сильно, будто в последний раз.

– Ратияр! – Он едва успел продрать глаза, услышав топот на лестнице.

В бывшей овчарне Ратияр сам выложил из камней печурку, утеплил кровлю, развесил по стенам щиты и оружие и остался вполне доволен новым жилищем. С Ингрид он проводил дни, с Велеславой ночи, а по утрам отсыпался здесь, среди равнодушного молчания оружия предков, повидавшего слишком много, чтобы его осуждать.

– Ратияр! – В дверь сильно постучали и открыли, не дожидаясь разрешения: – Беда!

Когда воины перешагнула порог, Убийца Пса был уже на ногах, опоясанный мечом.

– Она успела заметить лишь тень. – Румяный, с густыми усами по дружинной моде[36] Огнеяр открыл пред ним дверь в хлипкую избенку. Хозяин ее, Соловей, когда-то слыл успешным купчиной, но две зимы назад по пути в Бирку на его караван напал Трор Убийца Кораблей. Соловей потерял ладью и изрубленную ногу, а когда вернулся, затосковал и принялся заливать за воротник. Когда-то дородный и щекастый, сейчас он напоминал сушеную воблу.