– Перестань нести вздор! – потребовал я. – Альберт, иди домой!

– Либо мы пойдем вместе, либо не пойдет никто, – ультимативно заявил Брандт и достал из кармана полицейский свисток. – Сейчас дуну, и мы со всех ног бросимся наутек. Веришь мне?

Я вовсе не собирался препираться с поэтом всю ночь напролет и раздраженно махнул рукой:

– Черт с тобой! Пошли!

В конце концов, Альберт крепко держался на ногах, от него и в самом деле могла быть польза. Хоть на карауле постоит.

Мы перебежали к черному ходу, дверь ожидаемо оказалась заперта. Я достал из ранца лист липкой бумаги и заклеил им один из квадратов остекления. Потом легонько стукнул фомкой, послышался тихий хруст. Липучка удержала осколки на месте, а стоило только надавить, стекло провалилось внутрь. Упасть на пол я ему не дал и вытащил на улицу, кожаные перчатки уберегли пальцы от порезов.

Отперев задвижку, я первым прошел в дом и прислушался. Тишина. Лишь размеренно тикали настенные часы да шумно дышал за спиной взволнованный происходящим поэт.

– Мы взломщики, Лео! – с нескрываемым восторгом прошептал он.

Я приложил палец к губам, призывая друга к молчанию. Попытался ощутить хоть какое-то присутствие потустороннего – и не смог. Тогда махнул рукой и повел поэта за собой.

Вход в подвал оказался запечатан сургучной печатью полицейского управления, ее я без всякого почтения содрал и приготовился воспользоваться фомкой, но дверь запереть не удосужились. Я включил фонарик и осветил темные углы.

– Закрой! – попросил Альберта, тот послушался и поспешил следом.

Наша авантюра приводила подвыпившего поэта в неописуемый восторг. А вот мне было не по себе. В ушах до сих пор стоял плеск бьющей из перерезанного горла крови.

Луч фонаря высветил плохо замытые потеки на полу, и я указал приятелю на соседнюю дверь.

– Мы были там.

– И что ты собираешься делать? – спросил Альберт Брандт.

Я намеревался посмотреть, как далеко протянулся кровавый след, это вполне могло стать ключом к разгадке, но для начала решил осмотреться в комнате.

– Представляешь, за одной из дверей – падший! – прошептал в спину поэт.

– Перестань! – потребовал я и прошел в отведенное под спиритический сеанс помещение. Тяжелый запах духов светских львиц уже выветрился, на смену ему пришел сложный аромат, отталкивающий и притягивающий одновременно.

Свечу из комнаты унесли, но на столе оставались потеки воска. Я сковырнул один из них ножом, принюхался и передал Альберту.

– Что скажешь?

Поэт растер комочек воска между пальцев, чихнул и без тени сомнения объявил:

– Гашиш и опиум. И что-то еще, не могу разобрать.

– Вот как? – хмыкнул я, покидая комнату. – Не знаешь, кто пригласил на прием этого проходимца?

– Не знаю, но уверен – концов теперь не найти, – ответил Альберт, и тут по коридору разнесся тихий плеск.

Я чуть не поседел. Резко обернулся, вскидывая фонарь, дернул из кобуры пистолет, а это лепрекон поливал ромом пол, с интересом наблюдая, как мутная жидкость стекает в направлении лестницы.

Получив наглядное подтверждение моему утверждению, коротышка перестал переводить алкоголь, хлебнул из полупустой бутылки и выставил руку со сложенным в колечко большим и указательным пальцами.

– Сволочь! – выругался я, не став убирать «Люгер» в кобуру.

Просто не хотел оказаться застигнутым кем-либо, что называется, «со спущенными штанами», но лепрекон все понял по-своему и в один миг растворился в темноте. Только заклацали по каменному полу набойки его ботинок.

А я, высвечивая фонариком потеки плохо замытой крови, зашагал по коридору. След привел в самый его конец, куда даже слуги поленились идти. На полу там засохла небольшая бурая лужица.

– Даже не представлял, что в человеке столько крови, – поежился Альберт.

Жутковатая атмосфера подействовала на поэта отрезвляюще, и он мало-помалу начинал сожалеть о своем необдуманном участии в этом сомнительном мероприятии. А поскольку одному возвращаться через пустой особняк ему не хотелось, решил отговорить от дальнейшего расследования меня.

– Кто знает, что там? Вдруг падший? – прошептал Брандт.

– Если демон не вырвался за столько лет, не вырвется и сейчас, – веско заметил я, хотя никакой уверенности не испытывал. – И потом – представь, как ты будешь нашептывать на ушко своей очередной пассии байки об этих невероятных приключениях.

– Я верен жене!