со складов, то наверняка из трофеев, взятых в Перемышле. Просто новенькие образцы русским достались только в этой крепости. Менее вероятен вариант с приобретением через легальные каналы из-за границы. Нет, наверняка с документами у хозяина все в порядке, иначе он не рисковал бы. Однако ноги у этих стволов явно трофейные. Они вполне могли пройти как поврежденные образцы, в результате чего списаны и проданы за копейки интендантской службой. Злоупотреблениями Россию-матушку не удивишь.

Впрочем, ему до этого нет никакого дела. Даже если бы эти стволы были крадеными, он все равно их купил бы. Просто потому что они ему нужны. Вообще-то они сейчас нужны всей русской армии, поскольку потери на переднем крае от огня снайперов просто катастрофические. Если во Франции чуть не на каждый выстрел снайпера отвечают массированным артиллерийским обстрелом, то на русском фронте ввиду снарядного голода ничего подобного нет и в помине. Так что немецким егерям тут сплошное раздолье.

Однако думать о всей армии Шестакову было недосуг. Для этого в России есть император-батюшка, которого в мире Шейранова канонизировали по каким-то там политическим причинам. У его величества есть целый ворох советников. Вот пусть они все вместе и морщат по этому поводу попу, коль скоро не могут думать головой. У него же имеется конкретная цель, и он действует только исходя из нее, считая войну уже проигранной.

– Две дюжины «манлихеров» с оптическими прицелами. Все, как вы просили. Оружие опробовано и пристреляно, – скороговоркой пояснил лавочник.

– Ну, насчет пристрелки это вы погорячились, – возразил Шестаков, беря в руки винтовку и одновременно разбираясь, как к ней крепится прицел.

– Ну, я имел в виду приведено к нормальному бою. Разброс пуль незначительный, выделка стволов просто великолепна.

Угу. Вот в это Шестаков верит с легкостью. Практически любой образец нынешних винтовок годится для переделки ее под снайперский вариант. Хотя… Если быть более точным, то это, пожалуй, относится скорее к образцам, произведенным до войны.

А еще это не распространяется на русскую «трехлинейку». Со стволом-то у нее все нормально, но на точность выстрела влияет слишком много факторов, в том числе и качество выделки остальных частей. А эта выделка и оставляет желать лучшего. Что касается надежности, то «мосинка» зарекомендовала себя с наилучшей стороны. Даже при отсутствии необходимых переделок и доработки. По способности противостоять самому безобразному отношению к себе с этой винтовкой не сравнится ни один иностранец. Но в остальном… Если когда-нибудь появится возможность сравнить тот же «маузер» и «мосинку», обратите внимание, насколько четко работает затвор у первого и как все болтается у второй.

Кстати, эти «манлихеры» не совсем обычные. Что касается механизмов, тут все нормально. Разве только добавилась планка для крепления оптики. А вот ложе претерпело некие изменения. Во-первых, оно изготовлено из березы, что несколько облегчает деревянную часть. Во-вторых, появилась полупистолетная рукоять с вырезанным в верхней части пазом под большой палец. Теперь рука ложится на ложе совершенно органично, и оружие удерживать намного удобнее. Появились небольшие сошки, которые напрочь съели выигрыш по весу. Да еще, пожалуй, и прибавили вместе с прицельной планкой.

Все эти переделки были сделаны по заказу Шестакова. Разумеется, он не мог предоставить четких чертежей, а только рисунки, но плотник или краснодеревщик все исполнил в лучшем виде. Кстати, и в версию по якобы переделке поврежденного в боях оружия также укладывается.

Единственный недостаток – то, что теперь винтовку зарядить пачкой можно только при отсутствии оптического прицела. При его наличии, отстреляв пачку, находящуюся в магазине, дальнейший огонь можно будет вести, заряжая оружие по одному патрону. Как на «берданке». Это несомненное неудобство. К примеру, ту же «мосинку» или «маузер» можно снаряжать по одному патрону, до полного магазина.

Но Шестаков намеренно сделал выбор в пользу «манлихера». И дело тут вовсе не в том, что его группа действует на австро-венгерском фронте и, соответственно, в тылу не будет проблем с боеприпасами. Куда больше его устраивал калибр в восемь миллиметров и, как следствие, более тяжелая пуля.

Повертел в руках винтовку, принял от лавочника оптику и без его помощи довольно быстро разобрался, что тут к чему. Присоединил прицел, приложился. Очень удобно. А главное, мастер четко уловил идею с нащечником на прикладе. Все выполнено не просто с мастерством, но с любовью. Получилось очень прикладисто. Выпускать из рук такую красоту не хочется.

– Ну как? – самодовольно поинтересовался лавочник.

– Василий Григорьевич, у меня просто нет слов. Замечательно.

– Ага. Ну тогда, я надеюсь, свою обычную песню про скидочку вы не заведете.

– На этот раз нет. Вот только особо-то не зверствуйте, – тут же спохватился Шестаков.

– Да что вы, Иван Викентьевич, я по-божески. Правда, цена все же возросла. Я ведь тогда вам навскидку говорил, а это дело такое.

– Это-то я понимаю. Таких красавиц две дюжины?

– Как в аптеке.

– А что с глушителем и переделкой патронов?

А вот это, кстати, уже не совсем законно. Конечно, официального запрета на продажу приборов для бесшумной стрельбы нет. Просто законы пока запаздывают за этим новшеством, которое к тому же еще не нашло большого распространения. Однако время военное, да еще и революционные боевые группы прекратили свою деятельность не так и давно.