– Господин капитан, позвольте ту карту, с которой мы работали.

– Прошу, – опять же с молчаливого одобрения генерала Рудаков разложил перед Шестаковым карту.

– Итак, берем конкретный пример. Доставленные мною сведения оказываются верными, и Макензен начинает прорывать фронт на участке Третьей армии. Одновременно с ним, как я и слышал в разговоре между австрийскими генералами, наносятся отвлекающие удары по всему фронту. Благодаря железной дороге противник вполне способен маневрировать и в кратчайшие сроки перебрасывать значительные силы… Ну, например, к Ужокскому или Лупковскому перевалам. Так что наш командующий фронтом пребывает в раздумье, как же ему поступить, где будет нанесен решительный удар, а где это только отвлекающие. И вот тут говорит свое веское слово разведывательно-диверсионная группа. Мы взрываем вот этот, этот и этот мосты. Для этого понадобится, пожалуй, слишком много взрывчатки. Не беда, минируем железнодорожные пути и подрываем их в любом удобном для нас месте. Охранять всю дорогу враги просто не в состоянии, или им придется задействовать на это еще пару-тройку дивизий. Итак, Макензен лишен возможности перебросить свою армию, и командующий без опаски выделяет фронтовой резерв именно сюда. Не скажу, что Макензен посрамлен и все его потуги тщетны, кто его знает, как все сложится. Но, лишившись возможности маневра, он будет вынужден переть напролом, как боров на случку. Прошу прощения. Понахватался у солдат.

– Ничего, господин прапорщик, ничего. Я тоже когда-то командовал солдатиками и, признаться, также грешил разными словечками, – задумчиво произнес Ломновский. – Валентин Степанович, вы тут пообщайтесь еще на эту тему, и причем поподробнее, а потом я хочу увидеть ваше мнение и конкретные предложения.

– Слушаюсь.

– Господин прапорщик, я краем уха слышал, что вы затратили собственные средства на создание вашей группы. Это правда?

– Так точно.

– И какова цель?

– Скажем так, избежать войны у меня не было никакой возможности. Как говорится, не время и не место, когда родина в опасности. Но с другой стороны, и торчать в окопах в ожидании шального снаряда или пули, понимая, что от тебя ничего не зависит, желания не испытываю никакого. А так многое зависит уже от меня самого и моих умений, хотя на первый взгляд опасность становится намного выше.

– То есть личная заинтересованность налицо.

– Так точно, ваше превосходительство. И коль скоро моя личная заинтересованность и интересы нашей армии совпадают, не вижу в этом ничего зазорного.

– Боже упаси. И в мыслях не было винить вас в чем-то.

Ломновский поднялся и вышел из кабинета, провожаемый подскочившими со своих мест офицерами. Больше ему тут делать нечего. Опять же забот у начальника штаба хватает, а он провел здесь целых полчаса, занимаясь не своим делом.

Впрочем, как сказать – не своим. Вот по тем же фугасам нужно будет наладить их производство, и срочно. Бог знает как к производству этой новинки отнесутся в главном артиллерийском управлении. Но здесь, на уровне армии, можно это организовать собственными силами.

Вообще в словах этого прапорщика было много разумного, хотя и необычного. А главное – с какой легкостью он выдавал одну идею за другой. Такое впечатление, что он знает, о чем говорит. Хотя-а… Богата земля русская талантами и самородками, жаль только, не всегда им дают дорогу, поддерживают или хотя бы не мешают.

Вот взять конкретно эту идею с разведподразделениями. Ведь то, что предлагает прапорщик, по сути, не так уж и невозможно, да и чего греха таить, для армии связано с малыми затратами. Ну что трудного для полка выделить один взвод для разведки. Тренировать их и собирать там лучших. А уж самых лучших из них можно будет отбирать в дивизионную и далее в армейскую разведку. Вот и соберется в кулак элита армии.

А какие перспективы открываются! Диверсии на путях сообщения. Ликвидация военных объектов. Да тех же складов. А главное – получение разносторонней информации и ведение агентурной работы на территории противника. От возможных перспектив даже дух захватывает.

И еще… Еще у него есть шанс войти в историю в качестве родоначальника фронтовой разведки. Хм. А что, очень даже впечатляющее название. Не военная разведка, которая уже существует при генеральном штабе и от которой не так много толку в действующих войсках, а именно фронтовая. Цели, задачи, структура – все это еще предстоит разработать. В принципе прапорщик уже представил черновой вариант, но это только начало…

– Здравствуйте, Сергей Григорьевич, – войдя в кабинет начальника контрразведки армии, поздоровался Ломновский.

– Здравия желаю, ваше превосходительство! – бодро откликнулся ротмистр Рогозин, поднимаясь из-за стола.

– Вы, я гляжу, один радеете о безопасности армии.

– Разогнал обоих своих помощников по дивизиям, а сам решил с бумагами разобраться. Война войной, но канцелярию никто не отменял.

Ротмистр держался свободно, ничуть не тушуясь присутствием начальства. Впрочем, чему удивляться. До своего звания он дослужился в отдельном корпусе жандармов и до войны работал как раз на этом поприще. С началом мобилизации именно отделы корпуса жандармов выделяли офицеров для организации работы контрразведки в действующих войсках. Ввиду несколько негативного отношения остального офицерского корпуса к жандармским офицерам он привык держаться независимо.