– Смирился, – кивнул он. – Мы – мужчины, многое готовы простить красивым женщинам. Или найти оправдание их поступкам. Но знаете, если бы вы были мужчиной – я бы дал вам в морду!

Эливьетта возмутилась:

– В морду?! У меня не морда!

Ого, какие глазащи грозные! Прелесть…

– Правильно! У вас очень красивое личико, – под твердил Волков. – И еще: вы так прекрасны, когда сердитесь!

Девушка внимательно посмотрела в лицо Волкову – не насмехается ли он. Насмешки не было, только в глубине глаз мелькали веселые искорки да в уголках губ таилась легкая улыбка. И Эливьетта непроизвольно улыбнулась в ответ.

Повисшее молчание было нарушено подошедшим Эрно Альтином:

– Маркиза, осмелюсь вам напомнить, что завтра, точнее уже сегодня, предстоит очень напряженный день.

– Да, граф, я помню и уже ухожу. Спокойной ночи, господа.

– Спокойной ночи, маркиза.

Глеб поймал себя на том, что опять неотрывно смотрит ей вслед, прикипев взглядом к плавно покачивающимся бедрам, и разве что слюни не пускает. Пришлось напомнить себе, что Эливьетта не просто красивая девчонка, с которой можно хорошо провести время, а наследница престола Фаросского герцогства. И к тому же сестра того самого Данхельта, в теле которого он находится. То есть фактически его сестра! Ну, по крайней мере, биологически… Так что заканчивай пялиться, подбери слюни и шагай отсюда подобру-поздорову, другую себе подыщи.

Волков махнул рукой и отправился в свои покои, не обратив внимания на замершего в отдалении Эрно Альтина.

Граф проводил его задумчивым взглядом, поймав себя на мысли, что вновь пытается воспроизвести в голове услышанную песню.

– А ведь он меня заворожил, – сам себе тихо сказал Эрно. В голосе его было слышно нешуточное изумление. – Нет, песня, конечно, замечательная, да и исполнение неплохое, но не настолько же… Точно – заворожил. И не только меня, если вспомнить реакцию солдат. Инте-е-е-рес-но-о-о. И, кажется, он даже не понял, что сотворил. Эливьетта, к примеру, до сих пор не научилась осознанно контролировать этот дар. Если вспомнить, то и у Данхельта успехи на этом поприще были не лучше. Понятно, что получилось у этого Глеба все случайно, и не сказать, что умением он превосходит Эли или Дана, но в отличие от наследников престола, его вообще не обучали. Тогда откуда? Память тела? А такое возможно? Пожалуй, нужно внимательнее за ним присматривать, а то мало ли… – сделал граф для себя вывод.

Стоит отметить, что умение воздействовать своим голосом на окружающих не являлось чем-то исключительным. Встречались старому графу барды, которые имели схожие способности. Опытные вампиры умели с помощью голоса подавлять сопротивление своей жертвы, но по силе воздействия и первые, и вторые значительно уступали драконам. Правда, известно о такой способности крылатых владык небес было немногим. Ходили еще слухи, что в морях водятся сирены, которые своими голосами одурманивают моряков, заманивая их к себе, и будто бы в умении заворожить им нет равных, но в эти байки Эрно Альтин не слишком верил – слава моряков как записных врунов и самохвалов широко известна. Сам граф с сиренами не встречался и составить собственное мнение о том, сколько в этих слухах правды, не мог, по той простой причине, что никогда не был в море. Он вообще относился к этой капризной стихии с огромным недоверием и не собирался вверять ей свою жизнь.

За следующую декаду Глеб успел возненавидеть дворец и большинство его посетителей.

На следующий после бала день Волкова подняли с утра пораньше и вместо привычных тренировок отправили после короткого инструктажа в зал для приемов, где его усадили в высокое кресло рядом с Эливьеттой, и он полдня вынужден был выслушивать идиотские прошения и важно кивать, подтверждая ее решения. Последующие дни он занимался тем же самым, все больше и больше чувствуя себя дрессированной обезьянкой. Глеб не знал, в чью «светлую» голову пришла эта идея: продемонстрировать всем дееспособность выздоровевшего наследника престола, но он с радостью бы высказал этому советчику все, что о нем думает.

Вот и сейчас Волков сидел в кресле, уныло пялясь куда-то вдаль и мысленно считая время, оставшееся до конца приема. Времени оставалось еще много, и это вгоняло его в еще большую депрессию. Он почти не вслушивался в прошение, и голос очередного посетителя монотонно бубнил где-то на заднем фоне. Все силы Глеб тратил на то, чтобы не задремать под этот бубнеж.

Когда появился очередной проситель, сонливость с Волкова как рукой сняло. Он вначале не понял, чем тот привлек его внимание. Потом сообразил – необычность. Новоявленный посетитель выбивался из общей массы неторопливых, вальяжных, исполненных чувства значимости, в большинстве своем склонных к полноте столичных господ, как волк выделяется на фоне овечьего стада. Он был загорел, поджар, с выгоревшими на солнце короткими волосами, с резкими чертами лица и темным колючим взглядом. Говорил он короткими, рублеными фразами.

Посетитель коротко поведал, что отправлен в столицу с донесением от командира четырнадцатого гарнизона. По его словам выходило, что на территории, подконтрольной гарнизону, вырезано до последнего человека уже шесть поселений неизвестными бандами. И каждый раз убийцам удавалось уйти от возмездия. Солдат гарнизона не хватает даже на то, чтобы выслать крупный отряд для поисков банды, не ослабляя слишком сильно гарнизон, поэтому командир просит прислать дополнительные силы.