выглядел откровенно ушибленным и не пытался что-то обличать и воевать, и откровенно усмехалась. Она надавила на нужные клавиши. Умен мужик, что есть – то есть. И вечный бунтарь, знает она эту породу. Танки бы делать из этих людей – в мире не будет державы сильней. Увы, до технологии танков еще лет двести пятьдесят грести лапками. И помочь ей в этом должен как раз протопоп. Софья отлично знала, куда его надо приспособить.

Во-первых, у нее тут шляется иностранный засланец. Неважно, что он монах и поэт, говорят, такими делами и Шекспир не брезговал. А значит – с ним надо бороться.

Во-вторых, вспоминая лирический пример попа Гапона… Софья собиралась ввести новую касту – армейские священники. А почему нет? Безусловно, они ходят в походы, но сейчас – по призванию души, а вот если по работе? И заодно сформировать из его подопечных медкорпус. Не доросли тут до девочек- медсестер, да и не стоит так ломать стереотипы. А вот монахи, которые лечат раненого и параллельно молятся за него, а если что – то и боевой дух поднять смогут…

Почему бы не попробовать?

Аввакум – человек идеи; если он начнет что-то делать – он всю душу в это вложит. А вот уговорить его делать – ее задача.

А еще…

Он отличный мужик, но подпускать его к высшим эшелонам власти нельзя. Никак. Пока не поумнеет хотя бы. Вопрос в том, что раскол Софью никак не устраивал.

Она сильно подозревала, что Богу параллельно, как к нему обращаются, но если уж люди из-за этого собачатся, грех не воспользоваться в своих интересах, верно?

Если найти нечто среднее… Никон, как Софья уже поняла, перекроил все под греческий канон. А надо ли нам туда? И кто канон-то кроил? Поименно перечислить?

Один грек Арсений, который шлялся то в Польше, то еще где и в том числе успел принять и мусульманство – чего стоил! С чего бы товарищу так воспылать к Руси, чтобы тут все правильно и чинно делать? Как Аввакума ни ругай, но он-то за Русь душой болеет. А за кого грек? Ох, не по Сеньке шапку дали! А Никон уперся бараном. Вопрос – что там направили-то? Не надо ли товарищам сделать карательную работу над ошибками?

Кто там еще?

Епифаний Славинецкий – клинический грекофил и человек, отрешенный от мирского, Арсений Сатановский, который по-гречески и алфавита-то не знал, Данила Птицын – вообще величина неизвестная. Ну и итог?[19]

Нельзя, нельзя подпускать таких отрешенных товарищей писать законы и правила. Жить-то им среди людей! И людям жить по их законам. А что там сказано про бумаги и овраги?

От благих намерений такого наворотят, что хоть в тот овраг кидайся…

Одним словом, Софья не одобряла и понимала, что если они не хотят раскола, то уже им с Алексеем что-то надо делать, а то как же? И поэтому им нужны сторонники в обоих враждующих лагерях. Нечего русским между собой грызться, внешних врагов хоть ложкой ешь!

И она не давила на Аввакума, она ждала – и была вознаграждена. Когда протопоп пришел опять в кабинет к царевичу, выглядел он задумчивым, а это при его нраве и характере было серьезно. Не обличать рвется – понять и подумать.

– Поздорову ли, государь-царевич? Ванюша?

Да, Ваня тоже был в кабинете, хотя в разговор и не лез, стоял за креслом.

– Благодарствую, все благополучно. А ты как, Аввакум Петрович? Как жена, детки?

– Благодарствую, Анастасия Марковна здорова, дети так же…

– Старший твой интересовался, нельзя ли ему вместе с остальными, – вставил свое Иван. – Но государь-царевич покамест ответил, что во всем твоя воля.

Это было чистой правдой. Интересовался Иван у одного из казаков, но тот сказал сначала поговорить с отцом, а уж потом…

– Благодарствую, государь.

Разговор затих. Алексей молчал, ожидая. Сейчас давить было нельзя, пусть сам раскроется. Хотя не так уж много было путей, которыми мог пойти разговор.

– Государь-царевич, походил я по школе, с людьми поговорил… уж не прогневайся. Вопрос задать хочу… зачем тебе это все?

Вот этот вопрос Софья предполагала – и ответ на него давно был готов. Алексей улыбнулся.

– Да на что ж тут гневаться? Твоя правда, не просто так я это затеял. Сам видишь, что в школе моей детей и воевать учат, и грамоте, и прочим наукам. Хочу я, чтобы никто не мог нас вкруг пальца обвести. Вот, как с книгами церковными… ведь перевернули все, что можно, в угоду тем, кому недолго жить осталось. Разве нет?

Вот тут Аввакум был полностью согласен. Нашли на кого равняться – на греков, которые уж невесть сколько под турок прогнуты! Тьфу, нехристи! На Византию, которая не то что с головы – она по всему периметру прогнила! И провонять успела!

– Не по нраву тебе это, государь?