и удрал с книжкой за поленницу, чтобы никто не видел. А тут…

Мужчина, который его окликнул, был немолод, лет пятидесяти, а то и больше, бородат и волосат, но осанка у него была поистине царская, простая монашеская одежда ниспадала с его плеч подобно дорогой мантии, темные глаза горели двумя угольями.

– Слушаю тебя, отче?

Васька слез и предстал перед протопоповы очи без особой робости, но и с вежливостью. Это им в школе уже успели вдолбить, царевич лично сказал в первый же день, да и потом повторял.

Они – воины, будущие защитники Руси великой. Их долг врага грудью встретить, а долг остальных перед ними – уважать это право, раз уж сами кровь не льют. И ведь верили мальчишки. А как тут не поверить, когда то же и казаки твердили, и о порядках на Дону рассказывали, да и первого же холопа, кто осмелился сплетни заугольные распускать, тут же вышвырнули – остальные мигом приутихли. Васька подумал и чуть склонил голову.

– Благослови, отче.

И внутренне усмехнулся, когда его перекрестили двумя перстами. Вот оно как… ну, царевичу виднее. Васька шмыгнул носом и тоже перекрестился двоеперстно. Лицо мужчины помягчело.

– Что читаешь, отрок?

Васька предъявил Псалтырь, который мужчина осторожно взял в руки.

– Ты грамоте учен?

– Так все мы тут грамоте учены. Воин, который грамоте не знает и за себя постоять не сумеет, его кто хошь вокруг пальца обведет. – Васька повторил слова царевича, и они явно пришлись мужчине по сердцу.

– А чему вас тут еще учат?

– Боевым хитростям разным, про оружие рассказывают, про разные страны. В игры играть учат, чтобы голова у нас лучше работала. Чтению-письму и счету, языкам иноземным.

– А в церковь ходите ли?

– Три раза в неделю. – Васька даже удивился такому вопросу. А то как же не ходить? – Все ходим, и царевич, и царевны ходят, только на них и глазом глянуть не удается. А говорят, они красавицы!

Аввакум чуть улыбнулся такому детскому рассуждению мальчишки.

– А креститесь вы все двумя перстами?

– Кто так, а кто и тремя. – Васька еще раз хлюпнул носом, достал платок и утер его. – Царевич тут никого не учит. Говорит, что у кажного… каждого… свой путь к Богу.

У мужика стало удивленное лицо, и Васька на миг задумался – правильно ли он об этом говорит. Но тем не менее.

– И не заставляют вас ересь никонианскую слушать?

Васька даже задумался, что это за ересь. Он-то от раскола был так же далек, как лягушка от квантовой химии – к чему ему? Но потом понял.

– Царевич добрый. У нас никого не заставляют, мы сами учимся. Это же нам нужно, не царевичу.

– А ты хочешь воином стать?

Васька пожал плечами. С некоторых пор он отчетливо понимал, что ему интереснее не война, а учеба. Вот книжки – это да, это интересно… языки, опять же, иноземные ему легко даются, но покамест ему ничего другого не предлагали – значит, будем служить. Опять же, казаки всю жизнь воюют и не жалуются, а ему и вовсе грех ругаться. Чай, не под забором зимой подыхать, а честно голову за Русь-матушку сложить.

Протопоп еще долго расспрашивал Ваську то об одном, то о другом, потом Васька узнал, что он и к другим мальчишкам так же подходил. Молчал, слушал…

А чего ему надо?

Зачем надо?

Бог его знает! Лично у Васьки были дела и поинтереснее, чем думать, что там у кого в голове варится! Вот математика – это да-а-а-а…. сила!

Вторая беседа с протопопом состоялась еще через неделю – и к ней готовились уже и Алексей и Ванечка. Софья решила, что лучше пустить в атаку обоих мальчишек и все это время вкладывала им в голову свое видение ситуации. Но мальчишки ее радовали. Они развлекались, но проглядывало в них что-то такое, уже не совсем детское. Софья размышляла над этим какое-то время, а потом поняла, как одним прыжком в ледяную воду.

В двадцать первом веке хватает тех, кто взрослеет рано. Но хватает и тех, кто вообще не взрослеет. Создали родители тепличные условия чадушке, а потом удивляются – а чего это оно такое тупое да инфантильное выросло? Сплошные пьянки-гулянки на уме! А вот потому и…

Чего ему думать головой, когда за него все уже и подумали, и решили, и сделали, и коврик подстелили? Не понимают родители простой истины – они не вечны, а коврик рано или поздно свернут.

Вот и она совершила эту ошибку. Но сейчас она сделает все, чтобы ее не повторить. Софья наблюдала за бродящим по школе протопопом, который