То ли день был удачный, то ли молитвы ребенка имели силу, но…
– Танюша, пусть ворованный, пусть час, но мой! Мой он! Ведь мы все пустоцветы… а если б ты знала, какое это счастье! Когда любишь, когда любима…
– Мне такого не выпало!
– Так ведь все от тебя зависит! Ты красавица и умница! Только плечом поведи, глазом мигни!
– Я царская дочь, мне что – с конюхами по кустам валяться?
Анна тоже лицом в грязь не ударила.
– Когда полюбишь – и конюх для тебя королевичем будет, знаю, что недостойному ты сердце не отдашь. А без любви, хоть бы и королевич заморский, а все будет хуже последнего конюха.
Кажется, попала не в бровь, а в глаз. Татьяна пригорюнилась.
– Ох, сестрица, а есть ли та любовь…
– Есть. Только верь мне.
Софья потихоньку отползла от двери. Теперь надо удвоить присмотр за Татьяной. А, ладно. Лишний повод потренировать девчонок.
Спустя месяц состоялись испытания самого примитивного гелиографа.
Не того, конечно, который использовался для съемок, а самого простого. Металлической пластины, способной передавать световые сигналы. Делалось все очень просто, благо день был ясный.
Алексей Михайлович написал записку, потом верховой отнес ее к ребятам у гелиографа – и те принялись сигналить.
Алексей Алексеевич, бледный от волнений, принялся расшифровывать примитивную азбуку Морзе. А что тут еще лучше придумаешь?
– Точка… тире… еще две точки…
Алексей Михайлович смотрел чуть насмешливо, шушукались бояре, Софья, сидящая в возке – а вдруг кто увидит! – вместе с двумя царевнами переживала за брата.
Но вскоре лицо мальчишки прояснилось.
– Пригодно ли сие изобретение для целей воинских?
Алексей Михайлович только головой покачал. Вот именно этот вопрос и был в записке. А сын улыбнулся, широко и открыто.
– Не всегда, батюшка, но пригодно. Мы таковыми сигналами многое сказать можем, а враг и не поймет сразу.
– Хорошая придумка, сыне… А еще для чего она гожа?
– Кораблям можно так же общаться. Сообщения передавать… да мало ли! Не всегда ж можно гонца послать. А тревогу просигналить всяко проще…
– А дорога ли придумка?
При виде обычной блестящей металлической пластины царь только головой покачал.
– Вроде бы и недорого… обдумать надо.
Алексей сразу нахмурился. Что это такое – обдумать, он уже знал. Считай, представить на рассмотрение боярской думе, а там и получше проекты потонут без следа. Им-то невыгодно, если своровать не получается! Но и ругаться не стал.
– Батюшка, письмо у меня. Донской казак Степан Разин челом тебе бьет.
– И чего он желает?
– Пишет он, что брата его сказнили смертью лютой – невиновного.
– Вот как? И кто?
– Воевода твой. Юрий Долгоруков…
– Юрия я знаю, сыне. Просто так никого он не казнил бы…
– А он и не просто так, батюшка. Позволишь ли рассказать, что мне ведомо?
– Позволю, сыне. Только не здесь и не сейчас…
Алексей Алексеевич кивнул – мол, подожду. А царь с умилением поглядел на белобрысую макушку сына.
Умница растет.
Наследник…
Государь всея земли православной.
Разговор с отцом вышел у Алексея нелегким. Хоть и были рядом Софья, Анна и Татьяна, последнее время начавшая
