оскорблять меня значит только одно – подписать смертный приговор своему клану.

– Громкие слова, урод. – Она скривилась, сделав какой-то непонятный жест.

– Она тебя оскорбила, Аалейк, – зашептал кто-то сзади из своих.

Ого! Уже своих!

– Сильно? Оскорбила?

– Ты даже не знаешь наших законов, ничтожество! – Саури закипала всё сильнее.

Краем глаза Александр заметил, что вокруг них собирается толпа. Послышались смешки. Кое-кто начал тыкать в него пальцами…

– Я не хочу устраивать спектакль, высокая ар Джарра. Но как мне подсказали, поскольку я действительно не знаю ваших обычаев, вы нанесли оскорбление моей чести. И судя по реакции собравшихся… – обвёл вокруг рукой, – такое оскорбление не смыть извинениями.

– Я – ар Джарра. Поединок, человек.

– Принимаю. Где и когда?

Она усмехнулась:

– Выбор за тобой, человек.

– Правильное решение. Меня не устраивает Арена справедливости. Потому что я не желаю следовать правилам, означенным там. Потому что я ставлю ни смерть, ни первую кровь, ни извинения.

Саури озадаченно взглянула на него, осмотрелась вокруг. Опять скривилась:

– Тогда чего, бледнокожий урод?

– Первое: мы будем драться в моём тибе. На первом этаже достаточно места для поединка. Далее… – Он вскинул руку, останавливая готовые сорваться с её губ оскорбления. – Вы можете привести с собой свидетелей поединка и зрителей. Тиб может принять двадцать четыре саури с вашей стороны. С моей будет столько же свидетелей.

Взгляд ар Джарры стал задумчивым, но всё же она кивнула:

– Принимается.

– И последнее, высокая. – Он усмехнулся, поднял руку и коснулся её щеки, отчего саури отшатнулась, словно её коснулся прокажённый. – Ты должна будешь перед поединком провести сутки в моём тибе. Одни выходные сутки. Светлая Айили покинула Чемье, и её покои свободны. Вещи светлой вывезены, но я не настолько нищ, чтобы держать комнату пустой. Поэтому ты возьмёшь с собой трёх подруг, чтобы они были свидетельницами того, что я, человек, живущий в тибе, не коснулся тебя ни одним пальцем, не оказывал никакого давления, не унижал и не оскорблял тебя всё то время, что ты будешь находиться в моём тибе. Ну а победителю достанется право хаар, саури. Ты сможешь потребовать от меня всё, что пожелаешь. Если ты не согласна, моли тёмных богов о пощаде. Я уничтожу не только тебя, но и весь твой клан до последнего саури. И его вычеркнут из Багровой книги кланов, как аль Сабира.

– Ты сошёл с ума, урод?! Требуешь, чтобы та, которая жаждет вырвать из твоей груди сердце, пробыла в твоём доме сутки перед поединком? Думаешь, это поможет тебе?! Пощады ты не дождёшься, а смерть твоя будет ужасной!

– Высокая, аль Уири считался первым клинком Чемье.

– Он щенок по сравнению со мной! Его счастье, что его убили раньше, чем я скрестила с ним мечи.

Странные у неё глаза. То серые, то почти стальные. Но пятна морозной лихорадки… Сашка не мог отвести взгляд от саури.

– Ты принимаешь мои условия, высокая?

– Я буду биться насмерть, белое ничтожество.

– Оскорблять противника – значит выказывать ему неуважение. Не уважать противника – значит проиграть поединок ещё не начав. Я жду тебя, высокая, и свидетелей твоей непорочности. Сутки в моём тибе тебе и трём твоим подругам, потом поединок. День – на твой выбор.

– Я буду сегодня же! – Сайя резко развернулась, её чуть пошатнуло под тяжестью одежды, но она сумела удержаться на ногах.

Сашка покачал головой вслед исчезающей в толпе студентов фигуре. Его дёрнули за рукав. Повернув голову, он упёрся в огромные глаза кого-то из одногруппниц.

– Чего?

– Мы уходим.

И верно, последние девушки исчезали в галерее, ведущей из общего зала. Под ропот смотрящих на него студентов человек покинул зал. Позвавшая его саури заспешила рядом. Вдруг остановилась, развернулась, со всего маха заехала ему по голени. Больно не было. Слишком много тряпок намотано на ногах той. Но Сашка опешил:

– Ты чего?!

– Зачем ты это сделал?! Теперь она тебя точно убьёт! Ар Джарра не просто клан! Это клан профессиональных убийц и шпионов! Их с рождения обучают искусству убивать! Тем более что ты сам отказался соблюдать правила! У тебя был шанс, потому что она больна, и очень больна! Её истощение уже почти