– А то! – облегченно сказал седой. – Сделаем все, как надо!

– Тогда за дело. Разводите пары и двигаемся вперед – ищем место, откуда легче заехать нашим… транспортным средствам.

– А тут, километрах в двух, погрузочная площадка имеется, – сказал молодой.

– Точно! – поддержал его седой.

– Вперед!

Трофейный транспорт двинулся вдоль путей. Дорога была та еще, пару раз приходилось ехать по крутому склону, но немецкая техника одолела русские невзгоды. Станция с дощатым перроном и будкой путейца показалась неожиданно, от нее в лес уводила набитая тропа – видать, поблизости ховалась деревушка или поселок. Вскорости, пыхая паром, подошел состав. Притормозил, и пустые платформы оказались точно против погрузочной площадки. Заехать по ней было делом непростым, но шоферы справились. И состав двинулся вперед. Долго ехать не пришлось. Вскоре показались приметные сосны, и вот они, забытые пути.

Стрелочный перевод здорово заржавел, но все же сработал – и паровоз медленно, пыхая паром и дымом, свернул с привычной колеи, утянул состав в лес. Отцепить нужные вагоны, платформы и цистерны, перецепить ненужные – вся эта маета заняла время до самого вечера. Паровоз убыл, когда начало темнеть. Отправив с машинистами донесение, Судоплатов малость успокоился. Еще битый час ушел на то, чтобы прикопать на съезде полосатые столбы, изображая тупик. Мол, ход закрыт, и никаких путей дальше нет и не было. О чем вы?

Весь разъезд был забит платформами, товарняк с боеприпасами отогнали в тупик.

– Зенитки-то мы выкатим, – рассуждал Медведев, уперев руки в боки, – и трехтонки спустим, бревна выдержат. А танки?

– Придется землю нагребать, – решил Судоплатов. – На слой земли – слой бревен, опять земля, опять бревна. Только так.

– Мороки будет… – затянул Муха.

– Мороки! – фыркнул Володя. – Зато – танки!

– Ну да, вообще-то…

Павел оглянулся – ночь скоро – и решил «Татру» послать «на гору», чтобы помощников побольше, да и поесть не мешало бы. Уезжать всем и сразу не хотелось, уж больно много подарков привалило, надо было это богатство распределить. Скажем, парочка-другая зениток неплохо прикроет саму базу от нежелательных гостей с неба, а танки…

Его размышления были прерваны грубым голосом, скомандовавшим по-немецки с ужасающим акцентом:

– Вафн хинлэгн! Эргип дихь! Бай флухтферзух вирт гэшосн![11]

– Это кто там такой шибко грамотный? – заорал Муха, живенько укрывшись в кузове «Ганомага».

В ответ ударила очередь из «ручника». Тот же сиплый голос, что недавно коверкал язык Гёте, заорал уже по-русски:

– Прекратить огонь!

– Мальцев, ты, что ли? – прокричал Иволгин, залегший за бревнами, рядом с Судоплатовым.

После минутного замешательства сиплый крикнул:

– Витька? Они тебя в плен взяли?

– Ты что, совсем дурак? Это же наши!

– Ага! В немецкой форме! Продался, гад?

– Ну, ты и дурачина!

Сухо выпалил «Наган», пуля, посланная вверх, состригла ветку с дерева.

– Знакомый? – Судоплатов повернул голову к Иволгину.

– Да Репнин это, с соседней заставы! Упертый, сволочь…

– Лейтенант?

– Капитан.

– Капитан Репнин! Говорит майор госбезопасности Судоплатов. Выходите и представьтесь, как положено. Иначе я буду вынужден отдать приказ об уничтожении вашей группы, мешающей выполнению особого задания!

– Ага, щас!

В «стане врага» послышалась возня, гулко выстрелила винтовка, а чуть позже донесся срывающийся голос Шатова:

– Товарищ майор! Повязали мы этого горластого! Куда его?

– Сколько их там?

– Семнадцать человек!

– Восемнадцать… – просипел Репнин.

– А ты уже не в счет!

Медведев с Королевым включили трофейные фонарики, и в их свете предстал пограничник в грязной и рваной форме, без фуражки, с обмотанной