Бартин решил отвезти рабыню знахарке, чтобы та ее вылечила. Если умрет, то о его просчете в имении никто не узнает, а если выживет, то он только в выигрыше окажется.

Я пришла в себя. Несмотря на слабость, сознание было ясным и жутко хотелось пить. В памяти остались картины, как меня заносил в неказистый деревянный дом усатый мужик. Меня трясло в ознобе, и старушка, встретившая нас, указала, куда меня положить, и накрыла одеялом. Помню, как она обкуривала меня травами и поила горькими настоями. Наверное, именно благодаря им жар спал.

С любопытством обвела взглядом окружающую обстановку. Деревянные стены, стол, лавки. Кованый сундук в углу. Везде развешаны пучки трав. Сама хозяйка дома сидела, сгорбившись, на лавке и что-то растирала в ступе. Я пошевелилась, и она посмотрела в мою сторону.

– Проснулась? – Голос, в отличие от морщинистого лица, был молодым и приятным.

– Пить… – попросила я и дотронулась до горла. Пальцы нащупали железный ободок на шее. А это еще что такое?!

Старушка поднесла мне ковш с водой и приподняла, помогая напиться.

– Где я? – спросила ее.

– Ничего не помнишь?

Я покачала головой и посмотрела на свои руки. Мои кольца исчезли. Дотронувшись до ушей, обнаружила и потерю сережек. С подозрением посмотрела на бабку.

– Не смотри так! Я не воровка. Их Бартин снял, управляющий. Кольца и сережки сразу, как тебя принес, а одно кольцо не снималось, и он его вчера забрал, когда приходил узнать, как ты.

Я догадалась, что речь идет об обручальном кольце. Оно и раньше плотно сидело. Во время беременности пальцы распухли, и снять его не было возможности. Наверное, за время болезни я похудела, вот оно и снялось.

– Что это? – дотронулась я до шеи.

– Рабский ошейник.

– Я свободный человек! – возмутилась я.

– С этим не ко мне, милочка. Тебя Бартин у торговцев купил. Ты сама откуда?

– Из России, – закинула пробный шар я и получила ожидаемый ответ:

– Где это? Не слышала. Наверное, совсем издалека привезли, – покачала моя собеседница головой.

– А где я нахожусь? – спросила ее. Я помнила все, что со мной произошло, и если это не загробная жизнь, то я точно не на Земле.

– Это Гарлэй, поместье аттана Корнуилса, приближенного самого императора.

– Аттана?!

Она покосилась на меня, как бы спрашивая, откуда я такая взялась, что ничего не знаю, но ответила:

– Это титул. Один из самых высоких.

– А какие еще есть? – спросила без особого интереса.

– Из знати идут керны, а ниже их – берды.

«Князья и бароны», – перевела для себя. Дотронулась до груди, ощутив под ладонью грубую ткань рубашки. Этот жест не остался незамеченным.

– Нет у тебя молока. Перегорело, – с сочувствием сказала мне старушка. – Ребеночек хоть жив? Ох как разозлился управляющий, когда понял, что ты уже родила. Он-то думал, что ты в тяжести. Видать, совсем недавно разрешилась? У тебя живот еще не опал.

При мысли о ребенке на глаза навернулись слезы. Не понимала, что произошло и как я тут оказалась, но хотелось верить, что сын жив. Поступок Влада оценивать в данный момент не могла. Понимала, что он нас спас, иначе мы были бы мертвы, но каким образом он это сделал? Чего я не знала о нем? Что это за мир и как я тут оказалась? Я помнила, как затрясло тоннель, в котором мы перемещались. Умом понимала, что что-то пошло не так и он спасал нашего сына, но сердце болело.

Скажи он мне пожертвовать собой ради ребенка, я бы жизнь отдала. «Прости», – его последние слова мне.

«Нет, нужно верить, что он меня найдет! Если сумел переместить нас, то и меня найти сможет, – сказала себе. – Если он смог спасти нашего сына – за одно это его прощу. Хотя ему придется многое объяснить».

– Не плачь. Это жизнь, – похлопала меня по руке старушка, по-своему восприняв мои слезы. – Ты молодая, и детки у тебя еще будут.

– Кто меня переодевал? – спросила я ее, не став ни в чем разубеждать.