– Ты себя в зеркало видела? – Он снова покривился. – Кожа да кости. Да я двадцать серебряных лучше заплачу, чем на скелет ложиться.

Щёки запылали, внутри всё тряслось:

– А если с закрытыми глазами?

– Ах ты шлюха малолетняя! – взвизгнули от двери. – Я тебе все волосы, да ты!..

Огромная, побагровевшая провожатая ринулась на меня с растопыренными пальцами, явно целясь в глаза. Пискнув, я метнулась за Уильяма, и мир снова закружился. Не знаю, пережила бы я это нападение, если бы тот не перехватил разъярённую женщину.

– Кошечка моя, – заворковал Уильям, придавливая её к столу и жадно шаря по необъятному бедру. – Ты у меня самая-самая лучшая, люблю тебя, сил нет!

И он её поцеловал, а я… я ринулась прочь. Меня трясло. Я металась по тёмным коридорам, налетала на двери и косяки, пока сердобольная девочка лет пяти не проводила до выхода.

Я выскочила на воздух, тяжело дыша, обливаясь холодным потом.

– Что с тобой? – Нарсис спрыгнул с серого и поспешил ко мне.

Привалившись к косяку, я никак не могла надышаться, лепетала-сипела:

– Хорошо. Нормально всё.

И, уличая меня в обмане, потекли слёзы.

– Что он сделал? – Нарсис потемнел лицом. – Что?..

– Ничего, – я мотнула головой. – Это я сама. Заблудилась. Нет… поехали. Нам надо ехать. Срочно.

Я рвалась из его крепких объятий к дёргавшему ушами рыжему – подальше отсюда. Подальше от невыносимого позора, сдавившего грудь, кипятившего кровь. Я покраснела так, что горели уши.

Какая же я глупая, просто ужас!

Подъезжая к городу, я почти радовалась, что Нарсис отказался ехать ко второму магу, – пожалуй, я бы не добралась, свалившись с Рыжика на полпути. Каждый удар копыта о землю отдавался болью в висках.

Побыть бы одной хоть минуту, но ежесекундно кожей я чувствовала близость Нарсиса, его взгляд.

Вопросов он не задавал, но… такое чувство, что моя тайна уже не совсем тайна. Если Нарсис хоть немного сведущ в нюансах магии, он всё понял. Надежда на недогадливость грела стывшее от ужаса и стыда сердце.

Забыть бы ужасный миг отказа, женщину, кинувшуюся с обвинениями в лёгком поведении. В том и беда, что поведение моё было недостаточно лёгким. И чем я думала? На что надеялась? На штатного мага, который, теоретически, должен быть посильнее профессоров? На то, что встречу сильного мага в пути и соблазню? Глупо. Нелепо! Наивно!

– Хватит себя ругать, – Нарсис отвёл взгляд.

На смуглой щеке слабо кровоточили царапины.

– Почему вы думаете, что я себя ругаю? – прошептала я.

– По лицу видно. И по румянцу. Так и находит волнами, – кончиками пальцев он мазнул меня по скуле. – За что ругаешь себя, красавица? Чего учудила?

Я ниже опустила голову. Впереди чешуйчатые крыши краснели под солнцем. К открытым воротам Холенхайма тянулось три обоза сена.

Руки немели, но я смогла их поднять, натянула капюшон поглубже, сдвинула края чёрной пелерины на груди.

– Плечи расправь, – глухо попросил Нарсис. – Мы и без того выглядим так, словно я тебя изнасиловал.

– Думаю, они уже знают о кровососах. Охранные печати должны были среагировать на прорыв.

– Читать сигналы – обязанность штатной ведьмы, а её на месте, вот ведь незадача, не было, – Нарсис погладил исцарапанную шею серого. – Придётся самому отчёт написать. Не переживай, твоей вины в случившемся не было, это Гауэйн с какого-то перепугу начудил. Хорошо ещё, что ты ночку ту пережила, иначе мы бы от этой нечисти огребли по полной. У нас ведь не все земли надёжно защищены, дюжина ферм такого напора точно не выдержит, да и скотину побили бы.

Он хотел меня успокоить, только… это ведь из-за меня Марли угрожал Гауэйну, а тот испугался и зачудил. Если бы не моё желание заполучить книгу, если бы… если бы я изящнее выкручивалась, прояви я больше смекалки, или раскаяния, или осторожности – и Гауэйн бы выжил.

Ох уж эти самоуничижительные мысли – в трудные моменты так и лезут, отравляют душу. Я вздохнула.

Рыжик тоже.

Холенхайм приближался – бедный городок. За что ему такое наказание, как я? Какие ещё беды я на него навлеку? Я