До города, где жили родители Лены, они домчались за четыре с лишним часа. Большую часть пути девушка проспала. Оно и к лучшему, слишком уж глубоко залегли тени под её глазами.

Старый Палисад – большой город по сравнению с Вороховкой и маленький по меркам Заславля, хоть и столица области. Дмитрий ни разу здесь не был, пришлось будить Лену, чтобы она указывала дорогу. Прав у неё не было, поэтому они немного покружили по улицам, так как там, где легко прошёл бы пешеход, либо висел «кирпич», либо знак, запрещающий поворот. Обычно в таких случаях он очень раздражался, но не сейчас. Алленарии можно было всё, даже ошибаться.

Дмитрий припарковался на стоянке для сотрудников больничного городка. Охранник, попробовавший было возмутиться, вовремя заметил продемонстрированный муляж кад-арта и заткнулся. То же самое было и с молоденькой медсестричкой, полной решимости не пустить посторонних в отделение реанимации. Со страшными псионниками предпочитали не связываться.

Больничные коридоры пахли хлоркой, лекарствами и отчаянием. Запах цеплялся за одежду, въедался в кожу, пропитывал и наполнял горечью. Сколько раз он сам приходил к жертвам атак, но так и не привык к подобному.

Палата под номером двенадцать тринадцать. Апартаменты на двоих. Жаль, не в отеле. Девушка помедлила, собираясь с духом, и толкнула белую, местами облупившуюся дверь. Большие незашторенные окна, куча пищащей и жужжащей аппаратуры, две кровати, на которых лежали люди, опутанные проводами.

– Алленария, – позвал тихий голос.

В углу стояла инвалидная коляска, в которой, кутаясь в вязаную шаль, сидела старуха. Стальная Нирра Артахова. Несгибаемая Карга. Единственная женщина, когда-либо возглавлявшая имперскую службу контроля, единственная, продержавшаяся на этом посту более тридцати лет и ещё при жизни ставшая легендой. Каких только страшилок не ходило среди псионников про эту женщину. Вот главная причина присвоения делу закрытой категории.

Лена присела и, дрожа всем телом, прижалась к хрупкой старушке.

– Алленария, – повторила та и провела рукой по волосам девушки.

Один взгляд, брошенный Ниррой поверх плеча, и он понял, что может идти. С бабушкой-псионником Лена в полной безопасности. Дмитрий закрыл дверь, оставив их друг с другом и своим горем.

Странно – встретиться с этой женщиной так, обменяться одним взглядом и гадать теперь, что состарило несгибаемого псионника: случившаяся трагедия, годы или служба.

Усталый лысеющий врач, прячущий глаза за толстыми линзами очков, посвятил Станина в текущее состояние дел. Надежда на выздоровление есть, впрочем, как всегда. Первую, самую сильную атаку принял на себя Сергий, и сейчас он находился в коме третьей степени, поэтому медики не давали никаких гарантий. Мать Лены, Злата, попала под второй заход призрака, уже не такой интенсивный, тут прогнозы были более оптимистичны.

Демон в который раз посмотрел на часы. Если всё идёт по плану, Гош минут пятнадцать назад начал процедуру привязывания. Что ж, он тоже сюда не прохлаждаться приехал.

В здании поликлиники он прошёл сразу к заведующей, чтобы избежать лишних волнений и пересудов среди персонала. Готовность женщины помочь не пригодилась. Услышав, о чем речь, она с облегчением отослала псионника в женскую консультацию, история протекания беременности Златорианны Артаховой хранилась там.

«Там» оказалось на другом краю медгородка, быстрее было бы проехать на машине, чем топать на своих двоих. Нужный корпус он определил просто, возле дверей прогуливались три женщины. Беременные. Очень. Он бы сказал, на последней стадии.

Здесь заведующим был мужчина, и он оказался менее сговорчивым. Только после звонка в службу контроля и подтверждения полномочий он выдал пухлую медкарту жертвы. Далее последовала просьба не увозить в неизвестном направлении столь важные для него лично документы. При необходимости врач предлагал снять копии. Дмитрию было всё равно, но сам бы он ни в жизнь не разобрался в медицинских терминах, не говоря уже о почерке. Так что они заключили сделку: заведующий расшифровывает записи, характерные для агента внешней разведки, а псионник довольствуется дубликатами.

Итак, Златорианна Ивановна Артахова, сорока семи лет, на сегодняшний день не страдала какими-либо существенными отклонениями от нормы. Первые и единственные роды в двадцать два года, больше беременностей не зафиксировано. Никаких патологий. Токсикоз, анемия на начальной стадии и простуда во втором триместре (от одного слова хочется под стол спрятаться). Алиса права, у него нет детей, и он ни фига в этом не понимает. Двойню никто не диагностировал, но это на то время обычное дело, аппаратов УЗИ нет. В общем, получите кота в мешке и распишитесь. Одна странность – в карте не было выписки из родильного дома. Ни сведений о родах, ни о рождённых детях. Лишь краткая запись о том, что ребёнок, один, девочка, поставлена на учёт педиатра в детской поликлинике. Заведующий не смог объяснить потерю документа, обещал устроить взыскание персоналу по всей форме, но в