– Гош?

– Тоже. Режется в какую-то стрелялку, судя по звукам, ему нравится.

– Смотри, чтоб не увлёкся, – он бросил нетронутую сигарету в урну. – Я внутрь.

Двери выпустили ещё с десяток человек. Внутри народу было больше, чем снаружи. Вытянутый зал заполнял гул разговоров. Две очереди: в туалет, как и говорил Гош, и к терминалам. Группа подростков обосновалась в кафетерии.

Позднее он прокручивал в голове события этого вечера, пытаясь понять, в какой момент всё пошло не так. Когда люди один за другим стали поворачивать головы к дверям? Когда на их лицах проступили недоумение и испуг? Или когда с улицы прозвучал первый женский крик? Нет, даже тогда было уже поздно.

Наушник разразился руганью Лисивина и рычанием ожившего двигателя.

– Справа от входа, – рыкнул Илья, – я за ним.

Станин, расталкивая людей, выбежал на улицу. Игошина все же пришла. Под окном, отбрасывающим чёткий прямоугольник света на снег, лежала женщина. Её окружал десяток поваленных штендеров, скреплённых длинной железной цепью. Белый снег под темноволосой головой быстро становился алым.

– Что случилось? – крикнул выбежавший следом Гош.

– «Скорую», – скомандовал Демон, доставая муляж кад-арта. – Отойдите, – попросил он топтавшихся рядом парней, а сам присел возле женщины.

Пульс слабо, но прощупывался. Какая-то девушка истерически всхлипывала, сидя в сугробе.

В ухе снова зашумел двигатель.

– Жива? – вышел на связь Лисивин.

– Пока да. Что произошло? Ты где?

– Сбили её. Машиной. Серебристый «тенвер»[8]. Постараюсь не упустить, – наушник разразился серией визгливых звуков.

– Передай на пост номера. Не рискуй понапрасну, – что-то треснуло, передатчик вышел из зоны приёма, Дмитрий выдернул бесполезный наушник и выругался.

– Наши сейчас приедут, – Гош сдёрнул наконец надоевшую шапку, – врачи тоже.

– Начинай опрашивать, – псионник махнул в сторону начинающей собираться толпы, – тут, как минимум, трое очевидцев.

Станин снова склонился над женщиной. Всё-таки он просчитался. Кто-то проболтался. Трудно работать, когда подозреваешь всех. Но это не оправдание. За его ошибку расплатилась Игошина. Серое пальто, тёмные джинсы, на этот раз она не хотела привлекать внимание. Правая рука неловко подвёрнута под распахнувшиеся полы. Псионник аккуратно приподнял ткань – в женской ладони чернел на фоне снега пистолет. Вот и причина её уверенности в исходе встречи.

Что-то ещё царапнуло его сегодня. Что-то, на что он должен обратить внимание. Мысль пойманной мухой жужжала в голове.

Дмитрий оглядел стоянку, помощник отгонял людей, стараясь оставить следы на снегу в неприкосновенности. Игошина остановилась недалеко от входа в центр. Раздумывала? Решалась? Машина взяла неплохой разгон, удар был силен. Если бы не штендеры, скреплённые от воровства, улететь бы ей прямо в витрину.

Он снова перевёл взгляд на женщину и втянул воздух. Он знал, как от неё должно «пахнуть», каким тягучим, концентрированным запахом отдавал её смертельный хвост. Но ничего не почувствовал. Перед ним лежал человек с нулевым полем. Ещё месяц назад Игошина ощущалась по-другому.

Завыли сирены. Народ зашумел, зашевелился. Многим нравилось неожиданное развлечение. И тут мысль, вертевшаяся в голове у Демона, поразила своей простотой. Игра на публику! Всё, начиная с выбора жертвы и заканчивая непонятными покушениями, напоминало бездарную постановку. Если вспомнить, сколько раз при происшествиях присутствовали журналисты? Минимум дважды. Кто так планирует преступления? Один человек с луком и стрелами чего стоит! Демон не в первый раз задавал вопрос: почему не сделать всё тихо?

Начался день с того, что про меня все вспомнили. Стоило выпустить телефон из рук, как он звонил снова. Влад, Варисса, Теська, родители учеников, рабочие, журналисты, невесть каким образом раздобывшие номер, и даже из телефонной компании, напоминая, что пора вносить платёж за следующий месяц.

Влад требовал моего возвращения к работе. Тянуть клуб в одиночку не то что тяжело, а нереально. Что я могла ответить?