– Конор? – удивилась Лили.

– Твоя мама ничего не понимает. И ты тоже.

И он быстро ушел прочь, оставив ее позади.

…

Чуть больше года назад Лили рассказала парочке своих друзей про маму Конора, хоть он и не говорил, что она может об этом рассказывать. Ее друзья рассказали своим друзьям, те – своим, и не прошло и дня, как вокруг Конора образовалась мертвая зона, словно возле него были заложены мины, на которые все боялись наступить. Люди, которых он считал друзьями, резко замолкали, стоило ему подойти. Конечно, кроме Лили, у него друзей особо не было, но все же. Конор слышал, как о нем шепчутся в коридоре во время большой перемены. Даже учителя стали смотреть на него иначе, когда он вызывался отвечать на уроках.

Вскоре он перестал общаться со старыми друзьями, перестал оглядываться на шепотки и даже поднимать руку в классе.

Но, кажется, никто этого не заметил. Он как будто стал невидимым.

Впервые ему было так тяжело в школе, впервые он так обрадовался летним каникулам. Мама продолжала ходить на терапию и частенько повторяла, что процедуры тяжелые, но «помогают», и осталось не так много визитов в этой бесконечной череде. Она должна была вылечиться, и в новом учебном году они смогли бы начать все заново, оставив этот кошмар позади.

Но не вышло. Курс лечения продолжался дольше, чем они ожидали, пошел по второму кругу и по третьему. Учителя оказались еще ужаснее, чем в том году, потому что знали его только как мальчика с больной матерью, а не того, кем он был раньше. И другие дети все так же относились к нему, как к больному, особенно теперь, когда на него обратили внимание Гарри и его приспешники.

По дому разгуливает бабушка, а ему снятся деревья.

А может, это был не сон. И это даже хуже.

Конор сердито шагал в сторону школы. Он винил Лили потому, что в основном это была ее вина, разве нет?

Он винил Лили, потому что… кого еще?

В этот раз Гарри ударил его в живот.

Конор упал и оцарапал колено о бетонную ступеньку, порвав школьные брюки. Неприятнее всего была эта дыра. Он совсем не умел шить.

– Ну ты и дурень, О’Мэлли, – рассмеялся где-то позади него Салли. – Падаешь постоянно.

– Тебе надо сходить к врачу, – добавил Энтон.

– Может, он пьян, – сказал Салли, и они снова засмеялись. Но между ними стояла тишина. Конор знал, что Гарри не смеется. Можно было даже не оглядываться – и так было ясно, что Гарри молча наблюдает за ним, чтобы увидеть его реакцию.

Конор встал и увидел Лили у школьной стены. Перемена заканчивалась, и Лили возвращалась в класс вместе с другими девочками. Она с ними не разговаривала, только поглядывала на Конора, уходя прочь.

– Сегодня суперпудель не спешит на помощь! – хохотнул Салли.

– Повезло тебе, Салли, – впервые заговорил Гарри. Конор все еще стоял к ним спиной, но он заметил, что Гарри не засмеялся над своей шуткой. Конор наблюдал за Лили, пока она не скрылась из виду.

– Смотри на нас, когда мы с тобой разговариваем! – возмутился Салли, очевидно смущенный замечанием Гарри, он схватил Конора за плечо и развернул его к себе.

– Не трожь его. – Гарри произнес это спокойно и тихо, но так грозно, что Салли тут же отошел назад. – У нас с О’Мэлли соглашение. Только я могу до него дотрагиваться. Ведь так?

Конор выждал немного и неторопливо кивнул. Это было похоже на соглашение.

Гарри приблизился к нему, не отводя пустого взгляда. Конор не отступил, и они стояли лицом к лицу, пока Салли с Энтоном нервно переглядывались.

Гарри слегка наклонил голову, как будто у него назрел вопрос, на который он не мог найти ответа. Конор не двигался. Остальные ученики уже вернулись в школу. Он ощущал тишину, покрывшую все вокруг. Даже Энтон и Салли умолкли. Им пора идти в класс. Прямо сейчас.

Но никто не шелохнулся.

Гарри сжал руку в кулак и замахнулся, словно желая ударить Конора по лицу.

Конор не отшатнулся. Он даже не дернулся. Только смотрел Гарри в глаза, ожидая удара.