Человек, который это затеял, давно расстался со студенческой скамьей. И если разобраться, круг подозреваемых не так и велик. Я, Мирослава и Марьяна… так что, пожалуй, правильнее было бы говорить не «он», а «она».
– А…
– Фрола можно сразу исключить. Он слишком порядочен и прямолинеен, чтобы затевать подобную игру… да и с начертательной магией у него не ладилось. Архипу и вовсе незачем. Его народ выше прочего ставит верность. Не важно, правителю ли… женщине… Архип давал присягу. И скорее умрет, чем ее нарушит. Остаемся мы… К слову, Зослава… полагаю, вам предстоит пара-тройка крайне занимательных бесед… полагаю, вам расскажут примерно то, до чего мы дошли. А заодно намекнут, что нет нужды долго искать человека, который разбирается в начертательной магии. Кто разбирается в ней лучше меня?
Я роту открыла.
И закрыла.
А и вправду… она ж нам лекции читала. И практикумы вела, заставляя вырисовывать схемы, и еще после про каждую говорила, до чего крива она. Один Ильюшка со всех похвалы удостоен был, мол, старается, не то что мы, криворукие…
– Именно, Зослава… и поверь, мотив у меня тоже имеется. – Она стиснула серебряный браслет. – Возможно, что и поэтому они молчат… предавшему единожды, кто поверит?
Это она про себя?
Я б, может, окаянства набравшися, и задала б вопрос, да не успела.
За дверями вдруг загрохотало, загремело…
– Отворяйте! – донесся зычный мужской голос, от которого я ажно присела. – Боярыня Ефросинья Аникеевна внучку лицезреть желают!
– Чего? – вырвалося одновременно и у меня, и у Люцианы Береславовны.
Глава 27. Явление боярыни
В дверь колотили.
Не иначе посохом, а может, и дубиною, отчего дверь оная прогибалася, но держалась. А что, хорошая дверь, дубовая, на петлях железных.
Резная.
Расписная.
С засовом толстым, с ручкою кованой в виде головы звериной.
– Отворяйте! – голосил неведомый мужик.
А как смолкал, становился слышен хор женских голосов.
– …ой, росла девонька, что березка при дороге…
– …извели сироту-сиротинушку, не пожалели живота…
– …кинули зверю лютому на растерзание… ой, жалость-то кака…
Мы с Люцианой Береславовной переглянулися.
– Это что? – одними губами спросила она.
– Это… бабка моя… в гости, наверное, заглянуть решила…
– …горе-горюшко… не видят ныне глазыньки… не ходют ноженьки…
Глазыньки мои видели очень даже неплохо. А ноженьки худо-бедно, но тело держали.
– …заморили…
– …рученьки не держат…
Чего они не держат?
Держат… вот пирога бы какого подержали…
– Отворяйте!
– Я ему сейчас отворю, – ласково-ласково произнесла Люциана Береславовна, а меж пальцев ее блеснул огонек.
А ведь магичка она не из последних.
Силы невеликой? Вона, нонешнею ноченькою силы много не понадобилося, чтоб Евстигнея известь. Чудом обошлося, не
