Михась непонимающе моргнул и тем же вялым голосом пробурчал:

– Чево? Чево тебе надо?

Размахнувшись, Тим ударил Михася по губам кистью руки. Хлестко и зло ударил, от души. Так, что из рассеченной губы потекла кровь.

– Эй, ты чево? – «Водяной» провел по губам ладонью. Обнаружив кровь, поморщился. – Тим, ты что делаешь?

В голосе и глазах появилась осмысленность. Ага! Очнулся, придурок!

– То и делаю, – сказал Тим. – У тебя что, с мозгами чего случилось? Ты почему нам помогать перестал?

– Вам? – Михась помахал головой, как будто стряхивая сон. – Тим, я ничего не помню. Как в тумане все… А где Чур?

– Погиб Чур. Убили. – Тим с силой, схватив за плечи, развернул «водяного» вокруг оси и ткнул пальцем. – Вот, смотри.

Михась тихонько ахнул.

– А как же…

– Так же. Пока ты на ходу спал… Сейчас-то хоть как?

Михась осторожно покрутил шеей. Затем поморгал.

– Да, вроде, ничево.

– Значит, ничево? – передразнил Тим. Вид напарника ему не нравился. Как на такого бойца положиться?

И тут Тим вспомнил о «дрюке», полученном от ключницы. Не хотелось ему отдавать такой ценный допинг Михасю – чай, не для него предназначался. Но и уступать поганым мутантам… Если они проиграют, то тогда ему сегодня снова придется драться, чтобы заработать монет. С другой стороны…

Додумать Тиму не дал Игнат, которому уже вернули с трибуны «ватник». Зажав его под локтем, шпрехшталмейстер заливисто дунул в свисток и следом проорал:

– Эй, все ко мне!

«Ногомячисты» подошли и встали неподалеку от ворот команды Тима-Спартака. Тим и Михась заняли позицию поближе к забору с приколоченной шиной, Зубач и Шустрик остановились в нескольких метрах от противника. Между противниками вклинился Игнат.

– Значит, сейчас мы разыграем спорный мяч. Я его подкину – и можете бодаться дальше. И еще. Я тут подумал… – Шпрехшталмейстер осклабился. – Что-то вяло вы, мужики, шевелитесь, драйва не хватает. Бродите, как сонные мухи. А публика не за этим пришла… Так вот, я немного изменил правила. Судьбу проигравших будут решать зрители. Если решат, что надо замочить, значит, победители замочат проигравших. Так что, вы уж не рискуйте, публика у нас милосердием не страдает. Усекли? Тогда за дело.

– Постой, Игнат, – сказал Тим. Времени на раздумья не оставалось. В себе-то он был уверен. А вот в Михасе… И если они проиграют…

– Чего еще тебе? – Игнат поморщился.

– Можно, я Михасю два слова скажу?

– Зачем?

– Ну, мне надо. – Тим требовательно уставился в глаза маркитанта. – Хочешь, чтобы мы проиграли?

Игнат хлопнул ресницами. Еще раз. И вдруг подмигнул Тиму:

– Ладно. Два слова, так два слова. Только не рассусоливать.

Тим отвел Михася на несколько шагов в сторону и, приобняв за плечо, негромко произнес:

– Значит, запомни. Стой около этой шины и никуда не отходи. Защищай ворота, понял?

– Понял. А ты?

– Я знаю, что делать. А ты стой насмерть. И вот еще что. – Тим незаметным движением вытащил из кармана «дрюк» и вложил катышек в ладонь Михася. – Засунь в рот и проглоти. Сейчас же.

– А что это?

– Придает силы. Вот увидишь, мы их порвем. Не бойся.

– А я не боюсь, Тим. Мне отец говорил – умирать не страшно. Жизнь страшнее.

– Хватит трепаться, девочки! – крикнул шпрехшталмейстер. – Заняли позиции, я начинаю.

Тим ободряюще хлопнул Михася по плечу и, развернувшись, подошел к Игнату.

– Мы готовы.

– То-то. И прекращай мне волынку тянуть, Спартак. А то не посмотрю, что… Чего уставился?