Но ты не учитываешь, что этим голодным зверькам я тебя подарю не сразу. Сначала я буду долго дробить тебе голени. По сантиметру. – Он изобразил большим и указательным пальцем расстояние, равное сантиметру. – Кстати, давай-ка мы вытащим из тебя болт. Чувствую, он тебе мешает. А нам он еще пригодится. Федор, вытащи стрелку, не оставлять же ее в заднице этого кретина.

– Запросто, – с безучастным видом отозвался арбалетчик. – Как будем тащить – вперед за наконечник или назад, за оперение?

– За оперение, пожалуй, удобнее. А то оно еще где-нибудь внутри застрянет.

– Не надо болт таскай. Я ничего не знай, – проскулил «трупоед». Глаза его по-прежнему сверкали злобой, однако в голосе появились заискивающие нотки. – Правда говорю – шлем я снял с мертвого хомо. И палаш там же лежал. Я взял. Больше ничего не знай, мамой клянуся.

– У тебя была мать? Жутко представить, как она могла выглядеть, – с насмешкой произнес старшина.

Он раздумывал. Имелось у него ощущение, что ворм, как минимум, привирает. Но и устраивать пытку ему не хотелось. Визгу будет много, а толку… Может, и не врет он вовсе – наткнулся на труп и прибарахлился. Вряд ли такое чучело могло одолеть в схватке Илью. Налетели толпой? Так ведь и Илья не один в рейд отправился, четверо их было.

– Я все сказал, честное слово. – Заметив, что капитолиец колеблется, «бомж» едва не заплакал, изображая чистосердечное признание. – Зачем мне врать, хомо? Пузыч никогда не врет. – Он шмыгнул провалившимся носом и эффектно завершил свой короткий монолог: – Клянуся честью.

Латыпов в изумлении покачал головой: надо же, какие нынче продвинутые «трупоеды» пошли – честью клянутся, маму вспоминают. Нахватался где-то, недоносок…

– Старшина! Может, и вправду, прикончим его и дело с концом? – вмешался в разговор сержант. – Темнеть скоро начнет. А нам еще с девкой разобраться надо.

Он кивнул в сторону девушки. Она продолжала неподвижно лежать у стены с задранным подолом. Латыпов взглянул на нее и сразу отвел глаза, почувствовав внутренне неудобство – словно подглядывал в замочную скважину.

А ведь красивая девчонка. И, судя по всему, из «лесных». Это у них девки вплетают в волосы разноцветные ленты. И пояс у нее кожаный с ножнами для широкого охотничьего ножа. Капитолийские бабы оружия вообще не носят, никакого. И за пределы крепости никогда не выходят. А вот у «лесных» девки шустрые – мед собирают в лесу и охотятся самостоятельно… Охотились – поправил Латыпов себя. Конец пришел их общине.

Новая забота – ловить разбежавшихся по всему Тушино лесных людей – у разведчиков появилась несколько дней назад. «Лесные» отклонили ультиматум Избранных, не захотев признать абсолютную власть Капитолия. Что же, сами виноваты. Острог их пал после трехдневной осады, теперь участь «лесных» плен и рабство. Или смерть.

Правда, человек тридцать или сорок из числа жителей общины прорвались сквозь оцепление и разбежались кто куда. Якуб велел выловить всех до единого. А не выловить, так убить. Чтобы впредь никому неповадно было выступать против власти Капитолия.

Жесток Якуб, чего тут говорить. А еще коварен, как аспид…

– Командила, – неожиданно подал голос искусанный «кровопийцами» ворм. После того как Бугров оттащил его от кустов, он несколько минут тихонечко валялся на земле, очухиваясь. Бедняга даже на время потерял сознание. Но сейчас, похоже, оклемался. – Командила, этот Пузыч все влет. Это он убила вашего бойца. Он сама хвастался.

«Трупоед» присел и ткнул указательным пальцем в сторону Пузыча. Кроме указательного пальца, сросшегося со средним, у него на кисти было еще два пальца – загнутый закорючкой большой и малюсенький мизинец, росший не вперед, как положено, а вниз, прямо из ладони.

– Чего-о? – ошарашенно протянул Бугров. – Чего ты там вякнул?

– Заткнись, тварь! – прорычал Пузыч. С неожиданным проворством он вскочил на корточки и рванулся в сторону «трехпалого», невзирая на спущенные штаны. Однако Федор находился начеку – вскинул арбалет и нанес борзому муту очередное «боевое ранение».

Если честно, Федор опять хотел попасть в задницу, но чуток пониже – скажем так, в промежность. Уж шибко противно выглядело «интимное место» у ворма – даже описывать не хочется. Короче говоря, полный отстой, отвис и отпад, или, если выражаться по науке, «я у мамы гермафродит». Но то ли рука у Федора дрогнула, то ли «мишень» оказалась слишком подвижной, но болт угодил, так сказать, в верхний габарит – в копчик.

Ох уж взвыл на этот раз Пузыч, так взвыл. Электродрель на пару с бензопилой подобной колоратуры не выдадут, не говоря