Правда, сейчас они были полуприкрыты, а голова безвольно болталась на высокой шее. Но Федору все-таки удалось усадить девушку у стены. Точнее, это удалось сделать совместными усилиями арбалетчика и незнакомки, потому что ее тело вдруг напряглось, словно надутое воздухом. Но на самом деле в него вернулась жизнь.

Латыпов это понял, потому что девушка широко распахнула густые ресницы. И взглянула прямо перед собой, как будто пыталась сфокусироваться на одной ей видимой цели.

Глаза у нее были яркие – бирюзовые, что ли… Сергей не очень-то разбирался в тонкостях цветовых гамм, но понял, что очень яркие. Как будто драгоценные камни сверкнули. Как их там? Изумруды, что ли…

А в следующую секунду она закричала. Нечленораздельно. Но было понятно, что ее крик несет страх и отчаянье. Федор растерянно обернулся на командира, а затем, нагнувшись, грубо зажал незнакомке рот.

– Правильно, – сказал Латыпов. – Придержи ее пока, а то она всех мутов на ноги поднимет.

Он присел рядом на корточки и произнес – громко и отчетливо:

– Слушай меня. Ты жива – это главное. На тебя напали вормы – мы их убили. Теперь тебя никто не тронет. Это – главное. Ты меня поняла?.. Если поняла, закрой глаза. Ну?.. И не дергайся, это бесполезно. Ну? Ты – меня – поняла?

Девушка с трудом – мешала цепкая и крепкая ладонь арбалетчика – кивнула и уже потом сжала веки.

– Молодец, – сказал Латыпов. – Сейчас Федор уберет ладонь. Но ты должна молчать, а не вопить, как недорезанная. Если поняла – открой глаза.

Незнакомка разомкнула веки. Во взгляде читался испуг и боль. Из уголков глаз выкатились несколько крупных слезинок и потекли вдоль переносицы.

– Отпусти, – распорядился Сергей.

Федор с опасением разжал ладонь и медленно отодвинул ее от лица девушки. Та молчала и лишь тяжело, со всхлипом, дышала.

Латыпов снял с пояса флягу и поднес к губам незнакомки.

– Глотни немного. Это поможет… Как тебя зовут?

Она сделала несколько жадных глотков и, подавившись, закашляла. Потом вытерла губы наружной стороной кисти и хрипло выдавила:

– Глаша.

– Ты из общины «лесных», ведь так.

– …Так, – после заминки отозвалась девушка. – А вы… вы ведь капитолийцы?

– Капитолийцы.

Глаша уронила голову на грудь. По лицу ее пробежала судорога отчаянья.

– Что вы… что теперь со мной будет?

– Теперь ты пленная, – сказал Латыпов, смотря в сторону. На глазах девушки опять выступили слезы, и он не хотел этого видеть. – Но для тебя так даже лучше. Тебя бы все равно убили муты, одной в этих джунглях не выжить. А в Капитолии… В Капитолии можно жить.

– Рабыней? – с желчью спросила, будто выплюнула, Глаша.

– Ну-у… это не мне решать. У меня начальство есть.

– Уж лучше бы меня убили муты, – потухшим голосом произнесла девушка. – Я думала, что уже умерла. Очнулась, а тут вы. Уроды капитолийские… – Помолчав, добавила: – Убейте меня, а? Чего вам стоит? Вы же все равно звери.

Сергей не ответил. Поднялся и сказал арбалетчику:

– Федор, свяжи ей руки. Надо возвращаться на базу. Пять минут перекур и топаем.

Он отошел в сторону и, вытащив из напоясной сумки клочок бумаги и кисет, ловко скрутил самокрутку.

– Борзая девка. – Сержант уже стоял рядом. – Отсыпь махорочки, у меня закончилась.

– Держи.

– Спасибо… Я вижу, старшина, что ты на эту Глашу запал малость.

– С чего ты взял? – Латыпов достал изготовленную из гильзы зажигалку и зажег цигарку. – Уж больно ты наблюдательный, сержант. Лучше бы за своей женой смотрел.

– Жена от меня никуда не денется. Жена, что курица, где петух, туда и тулится. – Бугров хохотнул. – А это боевая добыча. Имею право.

– Я сказал уже – она пленная. И сначала ее надо довести до базы. А дальше Стратег решит.