и от этого вокруг него сгущалась аура загадочности.

Рядом с Кушингом сидела секретарь Тарен, единственная из судей, которая могла похвастаться родством с великим Каролом Топеком. Она была младше коллег, но ненамного. В ее бледно-голубых глазах горел огонь страсти и преданности своему делу. Она понимала, что в ее руках огромная власть и она может ею распоряжаться. Тарен так и пылала энергией. Ее лицо было столь же сурово, как гранитные стены.

Третьим был секретарь Калин. Как и в случае с другими верховными судьями, внешне он ничем не отличался от остальных членов Президиума. Ни особых регалий, ни уникальной формы – как и прочие, он был одет в простой черно-красный мундир с высоким воротником, который обозначал его статус «Секретаря народа Тивии». На круглом столе также не было ничего, что бы подчеркивало особое положение Калина и двух его коллег.

Но Жуков знал секреты Зала Народа. Он знал, как работает Президиум. Секретарь Калин сидел прямо под левой рукой Топека. Той рукой, которая была вскинута в салюте. Статус секретаря Калина – и его авторитет – был вполне ясен.

– Друг Жуков, – сказал Калин, жестом предлагая тому подойти ближе к столу. – Спасибо, что вы так скоро пришли. Президиуму известно, насколько важной работой вы занимаетесь в нашем славном государстве, и мы знаем, что отрывать вас от нее можно лишь по причинам сопоставимой или большей важности.

«Чертов позер». Типичный Калин. Ни за что не скажет одним словом то, что можно описать десятью. «Президиуму стоит подавать на заседаниях тивианское красное», – подумал Жуков. Он и представить себе не мог, как отсидеть всю сессию, не имея возможности выпить, чтобы отвлечься.

Вслух он сказал:

– Благодарю, друзья секретари. – И снова поклонился. – Я пришел сюда, чтобы узнать, что еще могу сделать на благо Тивии?

«Ему это понравится». Калин по праву гордился своей страной и в равной степени гордился не только ее наследием и культурой, но и ее идеалами.

О да. Калин был идейным человеком.

Губы секретаря изогнулись в легкой улыбке.

– Боюсь, я вынужден сообщить вам плохие новости, – сказал Калин. – Вы много дней провели в дороге, так что были… скажем так, вне досягаемости.

Жуков переступил с ноги на ногу.

– Новости, друг Калин?

Тот кивнул.

– Мы получили депешу из Дануолла. Там разразился… скандал.

– О, – сказал Жуков.

«Скандал?» Пожалуй, это было даже интересно, но Президиум редко интересовался пустыми слухами. Жуков посмотрел на остальных.

Тарен заерзала на стуле и разгладила полы мундира. Затем сцепила пальцы в замок и облокотилась на стол.

– Императрица Джессамина Колдуин убита своим собственным лордом-защитником, – сказала она. – Хайрем Берроуз, глава Тайной канцелярии, временно повышен в звании до лорда-регента, так как наследница престола, Эмили Колдуин, еще слишком мала. Наследницу взяли под охрану до полного разрешения этого кризиса.

Из легких Жукова как будто выпустили весь воздух. Он сумел подавить кашель, поднес ко рту дрожащую руку и прочистил горло.

Калин наблюдал за ним. Его улыбка стала шире.

– Не сомневаюсь, друг Жуков, вы согласитесь, что это ужасная трагедия.

– Я… да, – ответил Жуков. – Настоящая трагедия, друг Калин.

Калин поджал губы.

– Хотя формально Тивия является частью Островной империи, нам повезло установить… особые отношения с Дануоллом и добиться некоторой автономии после Морлийского восстания. Императрица – и императоры, которые правили до нее, – всегда считали Тивию дружественной и союзной страной.

Жуков поднял голову. В горле у него пересохло. Он облизал губы.

Калин не сводил с него глаз.

Он знал. Он знал.