крайне рискованный, хотя и принципиально возможный путь. Он займет много времени, и я даже приблизительно не берусь сказать, скольких трупов и разбитых судеб он будет стоить. И еще: решение надо принимать сейчас. Братству Каина нужна Сковородка, а не материк. Следовательно, нам придется устроить так, чтобы туземцы Гнилой мели, которых приведет Марк, перебили Каина с его людьми. Иного выхода я не вижу. Тебя это устраивает?

– Нет.

– Я так и думал. Но знаешь, поле возможных решений в нашем положении крайне ограничено. Либо горькое разочарование нескольких человек, либо смерть гораздо большего числа людей. Выбирай. Можешь посетовать на то, что жизнь несправедлива, но – выбирай!

– Делай как знаешь, – прошептала Кристи.

– Сделаю, что в моих силах, – пообещал Эрвин.

Он хотел было прижаться лбом к ее лбу, имитируя сеанс эмпатической связи. Но Кристи отвернулась.

…Пробиваясь сквозь болотные испарения, заходящее солнце сделалось багровым, как накаленный кирпич. Оно еще не успело кануть за размытый горизонт, как Шпуля по-мальчишески пронзительно закричал с крыши «летающего вагона»:

– Идут! Идут!

Не дойдя тридцати-сорока шагов до флаера, люди остановились. Их было около двадцати пяти, и Марк Вонючка совершенно терялся среди них. Чему и дивиться? Гнилая мель всех стрижет под одну гребенку. Отвращение и чувство опасности, настороженность и гадливость – никаких других эмоций не вызывали и не могли вызвать эти существа.

Люди Каина зашевелились, заворчали. Никто не командовал «лучеметы – к бою», и не было нужды командовать, как не было нужды объяснять разницу между черным и белым, – стволы сами повернулись в сторону местных. Каин и Эрвин вышли вперед.

– Можно я поговорю с ними? – спросил Эрвин и дождался снисходительного кивка. – Эй! Всем стоять! Бичи положить. Положить бичи, я сказал! И пики тоже. Ты, тебе говорю! Бич на песок! Вот так… Марк, ты здесь? Выйди.

Из толпы туземцев тоже вышли двое – Марк и заросший густым грязным волосом детина выше Марка на голову. Марк держался на полшага позади и, стараясь еще сильнее уменьшиться в росте, горбился и втягивал голову в тщедушные плечи.

Ни одной женщины, только мужчины. Ни стариков, ни доходяг. Может быть, Каин не понимал, что это значит, зато понимал Эрвин: Вонючка привел не команду наспех собранных туземцев, а банду вроде достопамятной банды Крюка. Скорее всего, напоролся на нее случайно и, зарабатывая себе право не быть немедленно убитым и съеденным, привел к флаеру.

Впрочем, не все ли равно, чьи руки будут копать песок? Все туземцы – людоеды, а если кто не успел им сделаться, то лишь потому, что сам стал едой…

Нет, сказал себе Эрвин, приглядываясь к вожаку. Не все равно. Сильные руки лучше слабых.

– Ты! – указал он на детину. – Назовись!

Детина харкнул в его сторону.

– Ты Эрвин Канн, да? Бывший советник бывшего президента? Вонючка рассказал…

За спиной вожака Марк усиленно закивал.

– Ты назовешь себя – или позволишь нам считать, что ты дурно воспитан? – осведомился Эрвин.

– Нам? – осклабился вожак. – Так ты с ними? С береговым братством? Без оружия? Ну-ну. – Он засмеялся, и смех быстро перешел в хрип. Последовал новый плевок.

– Будь добр, прикончи его, – сказал Эрвин Каину так, чтобы вожак услышал. – Он нам не нужен…

– Бес, – быстро сказал вожак, прежде чем Каин нажал на спусковой крючок. – Так зовут меня мои люди.

– Бес так Бес, – согласился Эрвин. – А что, похож. Живи пока, Бес, и считай, что тебе повезло. Вонючка сказал тебе, зачем нам нужны твои люди?

– Да.

– Ты покажешь им пример? Будешь копать песок?

– Сначала накорми нас всех от пуза, а потом поговорим об оплате.