корнем. Однако, проведя расческой по вороньему гнезду из колтунов, Этта уже не была уверена, что граблями получилось бы больнее. Девушка распутывала волосы с отчаянной осторожностью, прикусив губу, чтобы не заплакать. Лак, которым она сбрызнулась перед концертом, не смылся морской водой, а только затвердел от соли. Сей факт, возможно, и показался бы ей любопытным, если бы кожа на голове не горела огнем, а те волосы, что ей удалось расчесать, не стояли бы торчком, как раздерганный комок ваты. Кувшин и тазик оказались пустыми, а Этта была слишком горда, чтобы идти за водой, даже если София спала. В дверь поцарапались и постучались. Девушка молчала затаив дыхание в надежде, что пришедший подумает, будто она спит. Вместо этого после очередного стука дверь приоткрылась, и в щелку просунулась голова.

Мальчик, которого она видела драявшим палубу на коленях, опустив лицо, сложил руки перед собой.

– Ох, не хочу беспокоить вас, но…

Его розоватое, усыпанное веснушками лицо обрамляли пышные рыжие волосы – что за расточительность природы: даровать такие мальчишке! Глаза светились ярко-голубым, а когда он их поднял, округлились.

Этта неожиданно болезненно осознала, что, прервав причесывание, опустила руки на колени без расчески: та продолжала болтаться на голове.

– Мисс! – выдохнул он. – Вы не… очень извиняюсь, я только… мне нужен капитанский, то бишь сюртук мистера Картера!

С достоинством, на которое только была способна, Этта указала на койку:

– Он там. Передай мои сожаления, что так долго продержала его.

Все это время, пока Этта использовала сюртук в качестве успокоительного одеяльца, ей даже в голову не приходило, что у юноши, возможно, не было другой одежды.

Идиотка. Она была смущена собственной черствостью.

Тощий большеухий мальчик добежал до койки и схватил сюртук. А она вернулась к своему занятию – попыталась вытащить расческу, не повырывав при этом все волосы. Дверные петли все не скрипели.

– У вас нету помады, мисс? – выпалил он. – Вам, кажется, больно. – Потом, пойдя белыми пятнами от страха, добавил: – Извините…

– Все в порядке, – быстро соображая, ответила Этта. – У меня нет… помады. И воды. Можешь достать их для меня?

Николас говорил, если что-то нужно, можно попросить мальчиков… Этта не была уверена, чего от нее ожидали, но мальчик не казался встревоженным или настороженным просьбой. На самом деле он ринулся в бой:

– Хорошо мисс, я мигом. Отдам сюртук другому мальчику, шоб почистил, и принесу вам воды. Мамка научила меня, как ухаживать за волосами правильно и подобающе, словно леди… – Запнувшись на вдохе, он взял себя в руки: встал прямо, расправив худые плечи. Глядя на него, Этта догадалась, что ему не больше двенадцати, может, тринадцати. – Вам понадобится помощь, мисс?

Ей нужна помощь, конечно… и та, что он предлагал, и та, о которой, как она только сейчас осознала, она могла попросить. София предупреждала не сходиться слишком близко ни с кем на корабле – ни с кем из этой эпохи, – но сейчас у нее была веская причина приблизить его, выуживая нужную информацию. Этта поджала губы, чтобы удержаться от улыбки, пряча пульсирующее в ней волнение.

– Я – Этта Спенсер, а тебя как зовут?

– Джек, мисс Спенсер, – он слегка поклонился.

Верный своему слову, Джек вернулся с кувшином теплой воды, тряпкой и склянкой чего-то, пахнущего необыкновенно пряно, отчего пустой желудок девушки тут же скрутило голодом.

Джек серьезно относился к своим обязанностям; когда Этта попыталась помочь ему вымыть и вытереть полотенцем свои волосы, он ответил ей твердым взглядом. Девушка закусила губу, чтобы не улыбнуться, и стоически позволила ему нанести пряную смесь – напомадить, догадалась она. Несколько минут ее холили, словно нежную болонку, а потом Этта приступила к исполнению своего плана:

– Джек, ты из призовой команды? Или с «Ретивого»?

Он сообщил, выпятив грудь:

– Из призовой, мисс, и один из лучших. Капитан Холл как следует вышколил нас.

Замечательно. Именно то, на что она надеялась.

– Не мог бы ты рассказать мне о команде?

Джек отшатнулся, окидывая девушку недоверчивым взглядом.

– Ну… они пускают слюни, храпят и пукают, как любые мужики, даю вам слово.

Она снова закусила губу, чтобы не рассмеяться.