Затем она остановилась, потрясенная тем, что совершила. Только черная ведьма стала бы убивать под покровом ночи, кричало все ее существо. Но это были всего лишь эльфы, возразил другой голос, тихий и спокойный. И они обижали ребенка.
Но Паслен тоже эльф, вкрадчиво напомнил первый голос.
Тиффани напомнила себе, что думать о чем-то как о «всего лишь…» — это первый шаг на проторенном пути к отравленным яблокам, прялкам и печам… к боли, ужасу и тьме.
Но случилось то, что случилось. И практичная, как всякая ведьма, Тиффани завернула малышку в шаль и медленно полетела обратно к дому Робинсонов (к хижине, если быть честными). На стук открыл молодой отец, который был немало озадачен, увидев в руках Тиффани свою дочь, закутанную в платок.
Тиффани прошествовала мимо него и его жены, думая, что, хотя они и очень молоды, это не значит, что им позволительно быть глупыми. Открытые окна в это время года? Конечно, все знают об эльфах…
— Я проведала мальчиков, — сказала Милли. — Похоже, они в порядке… — Она покраснела, когда ей протянули малышку, и Тиффани это заметила.
— Послушай, что я скажу, Милли. У твоей дочки большое будущее, я знаю это, ведь я ведьма. Ты позволила мне дать ей имя, и я постараюсь, чтобы у моей названницы было все, что ей необходимо, — да, я говорю о твоей дочери. Она ведь и моя в какой-то степени. Мальчики сами о себе позаботятся. И не смей больше оставлять окно открытым! Всегда есть кто-то, кто за этим следит. Я узнаю, если с ней случится что-то плохое!
Последние слова Тиффани почти прокричала. Этому семейству нужно почаще устраивать головомойки. И она будет их устраивать. И если они пренебрегают своим долгом, их ждет расплата, иначе они не поймут.
А сейчас ей необходимо было побеседовать с еще одной ведьмой.
Она вернулась в свою спальню за теплым плащом, и вдруг ее взгляд зацепился за золотистое поблескивание короны пастуха. Повинуясь внезапному импульсу, Тиффани схватила ее и сунула в карман. Ее пальцы так удобно и естественно легли на гребни маленькой вещицы, и Тиффани вдруг ощутила приток сил и решимости, словно бы твердый кусочек кремня напомнил ей о том, кто она. Мне нужно держать при себе кусочек Мела, решила она. Моя земля поддерживает меня, придает мне уверенности. Она дает мне понять, кем я являюсь, и я знаю, что я не убийца. Я Тиффани Болит, ведьма Мела. И моя земля нуждается во мне.
Холодный ночной воздух окончательно отрезвил ее, когда она неслась обратно в Ланкр. В лунном свете совы провожали ее взглядами.
До дома Нянюшки Ягг она добралась почти на рассвете. Нянюшка уже встала или, вернее, еще не ложилась, ибо провела ночь у смертного одра. Она побледнела, увидев лицо Тиффани.
— Эльфы? — спросила она мрачно. — Я знаю, Маграт рассказала. Что, они и до Мела добрались?
Тиффани кивнула. Самообладание оставило ее, и сейчас ее душили слезы. Но над чашкой чая на теплой кухне Нянюшки она снова сумела взять себя в руки и рассказала обо всем.
— Эльфы, — выдавила она. — С маленькой Тиффани. Они собирались… — она задохнулась. — Я убила троих.
В отчаянии она посмотрела на Нянюшку.
— Отлично сработано, — одобрила Нянюшка. — И не кори себя, дорогая. Если они похитили ребенка, что еще ты могла сделать? Тебе ведь это не понравилось? — добавила она осторожно, и ее проницательные глазки сверкнули на морщинистом лице.
— Конечно же нет! — воскликнула Тиффани. — Но, Нянюшка, я сделала это почти не задумываясь…
— Возможно, придется повторить, если эльфы не угомонятся, — бодро заявила Нянюшка. — Мы ведьмы, Тиффани, и поэтому имеем такое право. Всего-то и надо — убедиться, что у нас достаточно причин, а похищение детей — это вполне существенная причина.
Она задумалась.
— Люди вечно творят что попало, а потом удивляются, когда это выходит им боком. Помню, Эсме мне как-то рассказывала, как была она на каком-то хуторе — не то Шпателя, не то Лопатки, — так там люди пытались вздернуть мужика, который убил двоих детей. Она рассказывала, что он не понимал, что заслуживал казни, дескать, пьян был. — Она устало откинулась в кресле, позволив Грибо взобраться к ней на колени. — Реальность, Тифф. Жизнь и смерть. — Она почесала кота за тем, что мог бы назвать ухом только человек с очень плохим зрением. — Дитя в порядке?
— Да, я отнесла ее родителям, но они не станут… они не смогут ухаживать за ней, как положено.
— Некоторые не желают видеть правду, даже если их носом потыкать, — посетовала Нянюшка. — Беда с эльфами, они все
