— И вам нравится праздность, господа?
— Не очень, — признался Хлоп Дрожь. — На самом деле, я это ненавижу. С тех пор, как умерла моя Джуди. У нас никогда не было детей. — Его голос дрогнул, и он попытался скрыть это проявление минутной слабости за глотком из кружки.
— У нее была черепаха, да? — спросил Мятый Джо, человек такой комплекции, которая позволяла ему носить коров под мышкой.
— Точно, — сказал Хлоп Дрожь. — Она говорила, что ей это нравится, потому что черепаха не бегает быстрее, чем она сама. Черепаха еще живехонька, но это не то же самое, с ней не поболтаешь. Вот моя Джуди — та день-деньской могла судачить о том да о сем. Хотя, черепаха хорошо умеет слушать, а о моей Джуди я бы такого не сказал, — закончил он под всеобщий хохот.
— Когда стареешь, попадаешь в бабье царство, — сказал Вонючка Джим Джонс.
— Что вы имеете в виду? — спросил Джеффри, который уже и сам был не рад, что затронул эту тему. Теперь заворчали все.
— Знаешь, на что это похоже, мальчик? — сказал Мятый Джо. — Моя Бетси говорит мне, что есть, что делать, и где, и когда, и когда я рядом, она суетится вокруг меня, как старая курица. Это все равно что снова стать ребенком.
— Знаю такое, — подтвердил капитан Миротворец. — Моя Салли просто чудо, и я бы без нее совсем пропал, но вот что я вам скажу: я жил по-настоящему, когда под моей рукой ходили десятки крепких мужчин, и когда погода была жуть как плоха, мне надо было быть на высоте, чтобы мы не опрокинулись, потому что я был капитаном, и это была моя работа. — Он огляделся, чтобы убедиться во всеобщем одобрении, и обратился прямо к Джеффри. — Это лучше всего — то, что я был мужчиной. А теперь вся моя работа заключается в том, чтобы поднять ноги, когда она подметает. Я ее люблю, и это наш общий дом, но я отчего-то все время не к месту.
— Точно, — поддержал Вонючка Джим. — Вы все меня знаете, я все еще хороший плотник и в Гильдии известен, но Милли все время беспокоится, когда я берусь за острые инструменты и все такое; когда она на меня смотрит, у меня даже руки дрожат.
— Вам бы хотелось, чтобы они не дрожали? — спросил Джеффри, хотя видел, что рука Вонючки Джима была тверда, как скала, когда он подносил к губам кружку. — Знаете, господа, вы мне подали идею.
Он замолк, надеясь, что к нему прислушаются.
— Мой дядя по материнской линии родом из Убервальда, его звали Хеймлих Хидденхаузен. Он был первым человеком, который соорудил себе «
— Без обид, вы можете так думать, но что у вас в сарае? Бывают сараи для коз, для кур и для коров, могут же быть и сараи для мужчин. Мужские сараи. То есть гаражи.
Теперь все внимание присутствующих было приковано к нему. Особенно когда он сказал:
— Давайте выпьем еще, джентльмены. Еще по кружечке, пожалуйста!
Деревенские женщины тоже приняли Джеффри весьма благосклонно. Просто поразительно. Было в нем нечто такое, что располагало остановиться и поговорить, а его теплая улыбка и деликатные манеры моментально располагали к себе.
— Мистер Джеффри всегда такой спокойный, никогда не раздражается, о нет, и говорит по-ученому! Настоящий образованный джентльмен! — сказала однажды Тиффани старая Бетси Прыг.
— А этот козел! — добавила миссис Свистун, сложив свои внушительные руки под еще более внушительной грудью. — Выглядит вспыльчивым, но рядом с Джеффри безобиднее младенца.
— Жаль, что он моего Джо не может укротить, — хихикнула Бетси, и они с миссис Свистун, хохоча, зашагали вниз по улице.
Глядя им вслед, Тиффани задумалась о том, как ее мальчик на побегушках удивительно пришелся к месту. Еще она подумала, что уже встречала таких людей, — тех, кто, кажется, знают всех в округе. Они соблюдают нейтралитет, избегают склок.
Наверное, стоит взять его с собой в обход и посмотреть, что он делает.
Поэтому на следующий день Джеффри сопровождал Тиффани. Он болтался на метле за ее спиной, и лицо его светилось чистой радостью, когда Тиффани с трудом направляла вверх отяжелевшую метлу. И дома словно озарялись, когда он входил, оживлялись и наполнялись радостью. Он мог смешить, он мог петь песни и каким-то образом делал все вокруг… лучше. Дети начинали гулить вместо того, чтобы реветь, взрослые прекращали споры, а матери успокаивались и начинали следовать советам.
Животные тоже признавали его. Молодые телки стояли смирно, а не бросались бежать от незнакомца, а кошки неизменно приходили к выводу, что пространство вокруг Джеффри как нельзя лучше подходит для того, чтобы там прогуляться. Тиффани как-то обнаружила его отдыхающим у стены дома лесника. У его ног расположилось целое семейство кроликов, и даже фермерские собаки
