Корабль впервые сошел со стапелей сто тридцать шесть лет назад, но… были данные конструктора. Игорь Вальцман. Эта информация выбила меня из колеи, заметив в стороне кафе, я свернул к нему, заказал лёгкий ужин и, пока дожидался заказа, быстро листал биографию Вальцмана. Бывший раб, освобождён, получил сертификат инженера-конструктора, выучившись в государственном вузе. Отработал семь лет на государство. А «Светляк» это его дипломная разработка, как было пояснено в приписке, он сам не ожидал, что из этого получится что-то стоящее. Умер Вальцман около пятидесяти лет назад, его челнок врезался в танкер, опознавали по ДНК. После него остались многочисленные родственники, три дочки и четыре сына.

Как я уже говорил, Вальцман сам не подозревал, что получится из грузовика что-то стоящее, однако тот был признан успешным, и вот уже больше века его выпускают в разных модификациях, делая периодически модернизацию. Всего было шесть типов таких судов, самый многочисленный по выпуску – это грузовое судно, потом пассажирское, третий тип грузопассажирское, лёгкий танкер, спасательное судно и шестой тип – ремонтник. Такие заказывают корпорации для ремонта линий ретрансляторов. Эти суда не предназначены для межгосударственных перевозок, чисто для работы на внутренних линиях из-за слабого гиперпривода, но в конфедерации Шина, где находилась генеральная лицензия, а также их выпускают, в других, кстати, тоже, таких судов было великое множество. Фактически тридцать процентов парка в государственных и частных руках. Мне судно тоже понравилось, как внешним видом, так и тем, что оно предназначено для пилотирования всего одним человеком. Вот такие дела.

Но я в изрядном сомнении был не поэтому. То, что с Вальцманом мы оба с Земли – это понятно, даже, возможно, из одного временного промежутка, но фильм был выпущен максимум лет двадцать назад, а тут с момента разработки прошло сто тридцать лет, да и после освобождения из рабства лет двадцать прошло, пока он на инженера не поступил учиться. Нет, тут что-то не так, или нас разбросало по времени, или этот Вальцман после своей гибели отправился духом на Землю и вселился в какого-то человека. Вот это сомнительно. Таких имён тут не было, чисто славянское имя.

Семья Вальцманов проживала на столичной планете конфедерации, они получали выплаты по генеральной доверенности и вполне неплохо жили. Уплатив за межпланетную связь, я нашёл в справочной номер главы семейства и отправил вызов. Ответила горничная, поэтому я попросил вызвать главу семейства, Михаила Вальцмана. Того не оказалось дома, но подошла его внучка, миленькое такое создание.

– Привет, – махнул я рукой, глядя во встроенную в планшет камеру. – Ты меня понимаешь?

Вопрос был задан по-русски, мне нужно было знать, известен ей этот язык или нет, поэтому даже расстроился, когда та кивнула и неуверенно, коверкая слова, ответила, что понимает.

– Понимает, – уйдя в себя мыслями, пробормотал я и, прежде чем вырубить связь, выругался: – Чёрт!

Появились новые вопросы. Вальцман явно знал русский, причём это его родной язык, несмотря на фамилию, иначе детей своих он ему бы не учил, а те не передавали дальше, значит, это был разброс во времени. Всё же я был духом после своей смерти, там, на Земле, кто его знает, сколько меня носило «за кромкой». Очнувшись от размышлений, я сделал запрос, известно ли что о планете Земля или выходцев оттуда. Такое запрос я делал и на Турии, когда научился пользоваться Глобосетью, но тут я сделал углубленный запрос. С чипа снялось больше двадцати тысяч, но теперь я знал, что на ближайших окраинных государствах ничего ни о Земле, ни о землянах не известно. Похоже, наши с Вальцманом случаи действительно единичны. Прибуду в республику, сделаю поисковую программу, пусть в Глобосети по кодовым фразам ищет любые упоминания о Земле и о выходцах оттуда и передаёт мне. Тут написать не успею, да и ни к чему это пока.

Размышления мои прервал зуммер сигнала. Я на челнок капитана контейнеровоза посадил маркер в сети, на случай если тот захочет улететь. Он как раз и собирался, отправив сообщение, что через пятнадцать минут покинет лётную палубу, отчего пара технических дроидов засуетились у челнока, проводя предстартовую проверку. Быстро допив тонизирующий напиток, как съел ужин уже и не помнил, жевал как картон, без вкуса, я рванул из кафе к лётной палубе. За ужин я уже расплатился, так что официантка проводила меня только сонными глазами, посетителей было мало, человек шесть, поэтому она скучала у стойки.

Добежал я до лётной палубы первым, но пройти на неё не мог. В проходах были рамки со сканерами таможенной службы. Зайдя в сеть, быстро её вскрыв, я нашёл момент записи с камер наблюдения, как челнок покидают трое мужчин, кто из них капитан – непонятно, и уходят в глубь станции, вот я и остался у входа в ожидании капитана. Всего на лётную палубу было три входа-выхода. Включая выход большого транспортного коридора, по которому обычно вывозят или доставляют груз. Поэтому я не знал, по какому пойдут нужные мне люди, а чтобы не упустить их, держал под контролем камеры наблюдения. К счастью, топали те по коридору, где я стоял, но было их не трое, а двое.

– Доброго вечера, – поздоровался я, преграждая им путь. – Кто из вас капитан «Жевье»?

– Сейчас утро по местному времени, – сказал один мужчина, которому по виду было за сорок. – Я капитан, что надо?

– Можно с вами пообщаться один на один? У меня к вам деловое предложение.