Все тот же противный следователь ожидал в кабинете. Правда, наедине меня с ним не оставили. Тот самый и.о. проректора, профессор Холнер, сидел за своим столом, обложившись каким-то бумажками, и виду не подавал, что собирается слушать наш разговор. Но что-то мне подсказывало, что это не так.

– Вы разговаривайте, не стесняйтесь. Я вам мешать не буду, – добродушно произнес профессор.

– Знаете, я все-таки еще раз настою на том, что было бы лучше, если бы мы со студенткой побеседовали без вашего присутствия.

– Следователь Жанриус, а я все-таки напомню, что за иномирскую группу отвечает наша академия, как приглашающая сторона. А памятуя о том, на каких тонах прошел ваш предыдущий разговор… Поэтому все ваши «беседы» с кем-то из них будут проходить только в присутствии меня, как представителя академии. Если вас это не устраивает, то обращайтесь к властям, например к премьер-министру. Он лично курирует этот проект.

Жанриус обиженно поджал губы, но больше ничего не сказал профессору.

Впритык к рабочему столу профессора стоял еще один, как в переговорных. Вот за этим столом мы со следователем расположились. Друг напротив друга.

Местный «полиционер» попытался мило улыбнуться, видимо, хотел установить контакт. Его гримаса чем-то мне напомнила случайное везение. Ибо оно, как говорится, является кривой улыбкой фортуны. Я изобразила на лице ответные мимические потуги, поддерживая его намерения. По прищуренному взгляду поняла, что перестаралась.

– Как вам в нашем мире? – медовым тоном растекся голос Жанриуса.

В этот раз он решил начать разговор в другом русле – никаких обвинений, намеков на мою личность.

– Замечательно.

– Вас все устраивает?

– А не должно?

По-видимому, его не устроило, что я отвечаю вопросом на вопрос. Тон его стал более жестким.

– Тут для вас многое необычно, непривычно. Мало ли.

– Меня все устраивает.

Говорить про покушения, которые в последнее время не повторялись (слава всем богам, в том числе и местным), я не стала. Ну не доверяла я этому скользкому типу!

– Я заметил, что вы неохотно общаетесь со своими одногруппниками. Все больше с местными. Почему?

Действительно, почему? Как-то я не задумывалась об этом ранее. Исключение составлял Макс, а с остальными и не возникало желания общаться. Да и с учетом того, что и моих сопланетников, и местных я увидела почти одновременно (перелет в самолете не в счет – собирали-то нас по всему «старейшему вузу страны» (он же СПбГУ), где ректором был еще Ломоносов). Численность студенческой братии – более тридцати тысяч человек. Естественно, ранее друг с другом мы и знакомы-то не были.

Поэтому я просто пожала плечами.

Следователь вновь недовольно поджал губы.

– Вам они не нравятся?

– А почему они должны мне нравиться? Да и вообще, какая разница. Как мне кажется, каждый сам должен выбирать себе круг общения. По интересам, так сказать.

– А ваши одногруппники вас не интересуют?

– Вы правильно заметили, я с ними мало общалась. Поэтому они и не могли меня заинтересовать. И наоборот.

– То есть?

– Чтобы заинтересовать, нужно пообщаться. А чтобы пообщаться, нужно заинтересовать.

От такой моей логики бедный следователь подзавис.

Со стороны профессора раздался сдержанный смешок. Или мне послышалось?

Жанриус достал из кармана платок, протер от пота лоб, тяжело вздохнул и продолжил расспросы.

Что я могу сказать о своих одногруппниках, несмотря на то что они меня не заинтересовали? Общалась ли я с кем-то из них до приезда сюда? Не замечала ли я каких-то странностей за ними? И многое другое.

Как говорится, «Все страньше и страньше! Все чудесатее и чудесатее! Все любопытственнее и любопытственнее!».

Неужели копает под других иномирцев? Мне бы радоваться, что не только я попадаю под подозрения, но что-то мешало.

– Как вы думаете, зачем они вообще сюда приехали?

– А мне почем знать? По-моему, все эти вопросы лучше всего задавать им самим.