кромку призрачного завтра.

И вырастает вокруг нас одиночество в сто этажей, хотя вокруг – сто друзей.

А ведь нет ничего проще, чем подойти, вечером обнять и сказать: «Я соскучилась и хочу тебя просто услышать», позвонить по телефону и произнести самые главные слова.

Какие? Да хотя бы: «Послушай, я уже вечность не говорил тебе, как сильно я тебя люблю…»

И он обязательно начнется, тот самый разговор, разговор двух душ.

В зале повисла тишина. Не пустая, а наполненная эмоциями и оттого особенно плотная. В этой тишине я и ушла. Лишь когда зашла за кулисы, послышались сначала робкие хлопки, которые переросли в шквал. Словно до этого зрители осознавали услышанное, и только сейчас сказанное дошло до них. А я поняла – это была победа. Безоговорочная и окончательная. Моя победа над обстоятельствами. Ведь если я сумела достучаться до сердец зрителей, смягчить их, значит, все сделано как должно. И не важно, что при этом коньки пылились в углу. Я покорила души зрителей, а не их глаза, а это намного важнее.

Леприкон же, то ли не понявший сути, то ли решивший, что зал приветствует следующего участника, объявил номер Танганнистры, но на сцену вышел Макс с гитарой.

Сходство с Бандеросом было запредельное. С тем самым, каким он был в «Отчаянном». Темные штаны и куртка, белая футболка, футляр для гитары. Где только его достал? И даже волосы были завязаны в хвост, пусть и не такой длинный, как у прототипа.

Для кого старался – непонятно. Местные незнакомы с голливудским кинематографом, а наших мало чем удивишь.

Но Макс смог.

Как говорится, талантливый человек талантлив во всем. Или просто у тех, кто шустро стучит по клаве, и со струнами, выходит, легче договориться: опыт быстрой работы пальцами-то немалый. Программист, оказывается, еще и замечательно играл на гитаре. Так, что, наверное, сам «el mariachi» отдыхает.

Испанская музыка, порой надсадная, хрипящая, рваная, но завораживающая своим нутром. В ней страсть – неподдельная, яркая, искрящаяся. Так и захотелось отбить несколько гольпе.

Вердж, появившийся неожиданно, подошел и обнял, прошептав на ухо: «Молодец», и большего было не надо. Но молчали мы недолго. Некромант, кося то на меня, то на сцену, поинтересовался (не иначе из ревности), что это за мелодия такая? Пришлось пояснить: эта музыка в нашем мире считается одной из самых страстных, а танец под нее – фламенко, именуют еще и «son de fuego», что в переводе с испанского означает «танец огня».

Танга, вышедшая в этот момент на сцену, полностью оправдала звучный перевод. На драконице была широкая юбка с запахом, яркая, развивающаяся. Блузка в деревенском стиле с широким рукавом и пояс, стилизованный под корсет. Она начала танцевать. Рваный ритм, бойкая поступь каблуков, дробящий музыку на такты. А в руках некое подобие кастаньет. Не фламенко в чистом виде, но нечто похожее.

Макс запел, хотя это больше напоминало речитатив. Хриплый голос практически шептал слова, и было в этом что-то неприличное: слишком много страсти, неприкрытой, необузданной. Действительно, не танец – пламя. Было ощущение, что все мы видим не певца и танцовщицу, а двух страстных любовников, чьи чувства подобны урагану. Между ними только что искры не летали. Ее резкие движения, сильные руки и дроби, быстрые повороты и немыслимые прогибы так, словно еще немного – и девушка сломается.

Неосознанно я прижалась к Верджу. А он украдкой поцеловал меня в шею и прошептал на ушко:

– Определенно, если ты решишь станцевать это самое фламенко, то только для меня, и ни для кого больше.

Страстный танец на сцене, надежные руки, вкрадчивый шепот, полумрак закулисья… что из этого было решающим – не знаю, да и гадать не хотелось. Так или иначе то, что происходило дальше и кто еще выступал, нас с Верджем волновало мало. Мы занимались действом куда более интересным и приятным – целовались. Самозабвенно, наплевав на все и всех.

Тем неожиданнее прозвучали фанфары и гимн, грянувший, кажется, со всех сторон.

– Ну вот, концерт закончен.

На мой справедливый вопрос: «Почему гимн играют дважды?» – некромант пояснил, что вначале звучал пеан страны, сейчас же – самой Академии магии. Потому как пускать два торжественных песнопения зараз (а они каждое минут по пятнадцать, или по одному гинку, если считать по местному времени) – то ноги уж больно устают стоять.

Отзвучали последние аккорды. Нужно было выходить на поклон.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату