МЕМУАРЫ ВАЛЕРЬЯНА
«24 июля. Нелепо. Не знаю, что делать – нужно ехать в столицу, объяснять, докладывать, высказывать соображения. Нужно мудро руководить посёлком, нужно держаться как ни в чём ни бывало. Нужно, нужно, нужно…
Три человека погибло. Наверное, если бы точно знать, что по моей вине – было бы легче. А так, вроде бы всё было правильно – «первым шагнул навстречу опасности». Только они погибли а я – нет. Остался наедине со своим бессмертием. Три жизни…
Когда я через сутки добрался до посёлка, Вика уже уехала с докладом в Первоград. Ребята сказали, что у неё прорезались первые седые волосы. Ликованию подопечных не было предела – как быстро всё-таки забывается смерть. Меня качали, хлопали по плечу, не могли надышаться. Помрачневший Майков, успевший было взять всё в свои руки, бродил вокруг аки пёс побитый. Саня орал в рацию что-то радостное и сумбурное…
26 июля. Только что закончился Совет. Рассказал я в деталях о случившемся, а заодно поведал об успехах и перспективах нашей угледобывающей отрасли. Успехи впечатляющие – теперь зимой точно не замёрзнем. А если ещё и исправный кран выделите – так и совсем точно не замёрзнем, компене ву? «Земной» лес для опор обещали дать, а вот самосвал – чёрта лысого. Принято соломоново решение быть осторожнее со следами «предшественников». Ингу наградили орденом – посмертно, ясное дело. Такие дела…
27 июля, почти ночь. Навестил Баграт. Ленивец превозмог лень, дабы навестить старого друга – героический поступок. Бедняге, судя по всему, не сладко – пашет наравне с прочими и не чирикает. Информация о бессмертии его здорово приплюснула. Хвастался, что начал большой труд. «Введение в теллурийскую политэкономию» называется. Я не поленился взглянуть и узрел толстенную общую тетрадь с изрядно засаленными корочками. На корочках – заглавие. Красивыми большими буквами. Стилизованное под готику. Полстранички введения, написанного характерным размашистым почерком, оповещает, что автор ставит своей целью «указать на альтернативные пути развития теллурийской экономики и, следовательно, всего социума в целом». Далее – наименование первой главы: «Краткое введение в теорию тонких социальных структур» и – целая тетрадь девственно чистых листов. Только где-то посредине наискось, размашисто написано: «… ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ДЕМОКРАТИЗАЦИЯ!!!», да ближе к концу – что-то про структуральный анализ экономики. Баграт поведал, что эпиграфов будет два: один из Мандельштама и один из Питирима Сорокина (он уже неделю занимается их отбором), и что на 28-й странице он намерен вступить в дискуссию с Паретто и Казаковым сразу. Грустно…
27 июля, раннее утро. Они все с ума посходили! … Был Саня. Поведал, что начал большой труд. «Введение в теорию государства» называется. Накатал уже десять машинописных страниц. Читать я не стал – и без того понятно, что между строчек будет проступать стилизованными готическими буквами: «ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ТОТАЛИТАРИЗАЦИЯ!!!» Грустно…
Благо, сегодня после обеда уезжаю к себе в Старые Васюки – хватит с меня заседаний, нашёптываний на ухо, выяснений отношений, крысиной возни. Одно хорошо – повидался с Серёгой. Правда, поговорить толком не удалось, замотан до крайности. Бедняге не повезло – все мои политические и просто противники «по наследству» переключились на него. Впрочем, он реагирует вполне сносно: пусть трындят, дескать, лишь бы работать не мешали.
Отклонил предложение борзого младого президента «стажёров» выступить с докладом о своих приключениях. Это, дескать, предоставило бы нам ценный материал для научных изысканий. Дудки! Посмотрел я на него, и ещё грустнее сделалось – воистину, Маркс был мудр в своём афоризме. Если Баграт при всей своей хронической лености, фигура, безусловно, драматическая, то этот – уже яркий представитель комедийного жанра. Пижонская белая курточка, пижонский коктейль из дурно переваренного Сартра и Шпенглера, о коем знает явно понаслышке, и эдакая манера цедит слова по-менторски. Пришлось срезать. Мисюсь (тьфу ты,
