кухни, где чувствовал себя в своей стихии. Солнце уже ушло за полоску леса, и японская половина сада, вместе с его вьющимися меж клумб, фонариков и бонсаев дорожками, заросшим прудиком и деревьями вишни и сливы погрузились в безликую тень. Пышные цветы пионов начали подбирать лепестки, готовясь к ночи.
– Генри?
Сората замер на пороге беседки, упираясь локтем в створку седзи. Макалистер сидел на подушках, скрестив ноги по-турецки, и сосредоточенно записывал что-то на разбросанных по столу листочках. Он был в растрепанных чувствах и, судя по отрешенному лихорадочному взгляду, куда более растрепанных, чем рыжие волосы, требующие срочного вмешательства расчески.
– А, Сората, это ты.
В нос ударил резкий лимонный запах, и Кимура с удовольствием вдохнул этот аромат.
– Интересно, кого еще ты ожидал увидеть у меня в беседке? – Кимура саркастически хмыкнул, ставя свои светлые кожаные мокасины возле черных туфлей Генри, подсознательно отмечая их явную дешевизну и потрепанный вид. Видимо, это была любимая пара обуви, как те домашние тапочки, у которых давно отвалилась подошва, но выкинуть и заменить на новые не поднимается рука.
Генри промолчал, поджимая губы. Кимуру это смутило. Подхвати Генри их привычную игру в перебрасывание ничего не значащих фраз, за которыми часто скрывалось нечто больше, чем просто слова, Сората не задумался бы, когда успел настолько обидеть коменданта, если сам уже накопил целую кипу претензий.
– Ты опять обнимался с магнолией? – Кимура отодвинул в сторону бумажный хлам, раскиданный по поверхности в неожиданно огромных количествах, и поставил на освободившееся пространство поднос. Потом задвинул створки, характерно прошуршавшие в напряженной тишине, и сам опустился на подушки напротив британца.
Генри поморщился, недовольно принюхался и без единой ноты сарказма огрызнулся:
– Если бы мне было кого обнять на этом проклятом острове, я бы непременно это сделал.
Сората стиснул пальцами собственные колени. Генри был зол? Почему? Этот вопрос оказался куда важнее негодования.
– Что-то произошло, – вслух сделал он вывод. – Что, Генри?
– Ничего. Черт побери, ничего не произошло, в том-то и дело! – сердито воскликнул мужчина. – За весь этот чертов день я не смог сделать ничего полезного.
– Если бы ничего не произошло, – Сората сглотнул, – ты бы не ругался. Давай я налью тебе чаю, пока не остыл, и ты все расскажешь?
Не дожидаясь ответа, Кимура наполнил чашку и подвинул ближе к Генри.
– Спасибо, – тот кивнул, но к напитку так и не притронулся. – Я не ругаюсь. То есть ругаюсь, но ты тут ни при чем.
Сората выдохнул, одно из его опасений не оправдалось, и стало хоть капельку, но легче.
– Тогда кто при чем? Или что?
Генри почувствовал, что перегнул палку, вымещая на друге скопившееся раздражение, но быстро успокоиться не получалось:
– Я сам виноват, поспешил. Хотел предъявить тебе результаты, а не таскать за собой, заставляя выслушивать свой бред. – Он отхлебнул из чашки, обжегся и выругался, забывшись, на языке своей горной родины. – Прости. В общем, я пошел искать место, откуда можно было бы увидеть тот островок, что мы видели с маяка. Помнишь? Он еще был на старых фотокарточках. Мне нужно туда попасть.
– Я не буду спрашивать, зачем. – Кимура дернулся, словно мог чем-то помочь, но спохватился. – И не нашел?
– Я бы с удовольствием все бы тебе объяснил, – Генри взъерошил волосы и устало вздохнул. – Ты мне веришь? Но пока могу сказать только одно – есть основания полагать, что там я могу найти что-то, связанное с Филлис. Довольно, хм… призрачные основания.
– Если бы я тебе не верил, ты бы тут не сидел. – Сората нахмурил брови, справедливо обижаясь на такой вопрос. Он чувствовал, что где-то подсознательно Генри не доверяет ему полностью или просто не готов поделиться чем-то очень личным, и в этом Кимура обвинить его не мог. – Ну так что?
– Не нашел. Что б его… – Генри склонил голову, ругаясь вполголоса. – Не понимаю. Он же существует. Я видел его в то утро на маяке, он есть на фотографиях. Ну не затонул же он, а, Сора?
– Постой! Ты снова был на маяке?
– Да нет же! Точнее, почти был. Я прошел вдоль береговой линии через лес и вышел на дикий пляж. Кажется, это единственный участок, где можно спуститься к воде. Оттуда остров должно быть видно как на ладони. Но, клянусь, его не было!