втолкнул его в приоткрытую дверь маяка.

– Потрудитесь теперь объяснить, что это значит? – возмущенно, но не слишком громко потребовал Кимура, когда Генри закрыл тяжелую дверь. Мужчина убедился, что почти двухметровой толщины стены не пропустят наружу ни единого звука, и перевел дух.

– Вы хотите отчитываться перед мистером Акихико? Я нет.

– Не хочу. Но у меня есть причина быть здесь. А у вас? – Сората гордо вскинул голову и в упор глядел на собеседника.

– И что же это за причина? – полюбопытствовал Генри.

– Доставку продуктов задержали, – с небольшой запинкой пояснил Кимура. – Я ответственен за кухню, как вы верно заметили, и должен разобраться с нарушением графика.

Вранье Генри научился распознавать еще будучи простым патрульным. Так вот, Кимура лгал, неловко, неубедительно, будто сам стыдился того, что вынужден обманывать. Доставку не задержали, иначе Генри бы здесь не оказалось. Мужчина пристально вгляделся в решительные глаза японца и отступил:

– Что ж, ваше право. Предлагаю выждать время и по отдельности вернуться в Академию.

Генри ждал ответных расспросов, но отчего-то их не последовало. То ли ложь выпила из честного потомка самураев все силы, то ли дела Генри его совершенно не волновали. Впрочем, любой из вариантов был Макалистеру на руку.

– Давайте поднимемся наверх.

Первый ярус башни занимала трансформаторная с дизель-генераторами, подающими энергию наверх, к линзе Френеля. К серой стене примыкала каменная лестница с перилами по одному краю. Ступени вели сквозь всю сорокаметровую башню по спирали, туда, где должна находиться комната смотрителя и его помощников, которых у нынешнего смотрителя не было. Генри первым начал утомительный подъем. Через равные промежутки горели слабые лампы, а сквозь маленькие смотровые оконца пробивался тусклый свет тонущего в море светила. На одном из пролетов Макалистер остановился.

– Что случилось? – встревоженно спросил Сората, идущий следом. Генри не мог объяснить приступ тревоги, охвативший его, однако гул грома, едва просачивающийся внутрь башни, легко его объяснил.

– Кажется, скоро начнется шторм. Не уверен, но, боюсь, мы с вами застряли здесь на какое-то время.

Искомое помещение располагалось почти на самой вершине, над ней была только линза под куполообразной крышей. Комнатка выглядела обжитой, но не слишком уютной, видно было, что ее обставляли кое-как, просто чтобы заполнить пространство и создать минимум условий для возможной ночевки. Деревянный стол посередине, коренастый и прочный, несколько стульев, придвинутых к нему, у одной из стен – открытый буфет с заставленными консервами полками, а напротив примостилась узкая металлическая койка на пружинах, прикрытая шерстяным пледом из шотландки. Чуть в стороне, ближе к окну, стоял рабочий стол с телефоном и другой техникой, нужной для управления маяком. На крючках висели несколько не слишком чистых полотенец и парусиновая куртка с капюшоном.

– Вы бывали здесь раньше, мистер Кимура? – Генри прошелся по комнате и выглянул в окно. – Я впервые на маяке, а вечер предстоит не из простых и приятных. Мистер Кимура? Вы меня слушаете?

Сората молча устроился на койке, привалившись спиной к обитой деревянными панелями стене, и явно приготовился терпеливо ждать.

В молчании прошло сорок минут.

– Мистер Кимура, – не выдержал Генри, уже примерзший к неудобному стулу. – Если мы никуда не торопимся, может, поужинаем?

Повар неохотно открыл глаза.

– Вижу, вам неймется. Пропустили ужин и умираете с голоду?

В животе у кого-то громко заурчало, и Макалистер сконфуженно накрыл живот ладонью. Сората подошел к буфету, деловито закопошился на полках с продуктами и отобрал то, что можно было съесть на ужин без страха отравиться.

– Будете рисовую кашу с мясом? – Он с сомнением покрутил в руке банку. – Я бы не советовал, но выбора у вас нет.

Генри вернулся к столу:

– А вы не будете есть? Раз уж мы все равно будем объедать смотрителя. – Мужчина подумал о том, что японцу не помешала бы двойная порция, но вслух этого говорить не стал.

– Я не голоден, – отрезал Сората и вонзил острие открывалки в крышку консервов. Жест получился довольно угрожающим, и Генри решил не настаивать на совместной трапезе.

Погода окончательно испортилась. В стекло забили тугие струи дождя, сопровождаемые заглушаемыми толстыми стенами шумом