Когда она увидела длинный явно крашеный светлый волос, то стало совсем невмоготу. Елену затошнило. И не столько от страха, сколько от омерзения. От простыней воняло. Грязью, смертью, сексом. По большей части именно грязью. А теперь еще надо подбирать чьи-то волосы. И пусть древние верили в некую силу, были убеждены, что, найдя волос, можно заиметь власть над его хозяином. Плевать! Все равно противно. Но надо. Она протянула руку…

— Лена! — раздался совсем близко Петькин крик.

Она резко дернулась обратно к стене, прислушиваясь с бешено бьющимся сердцем к его шагам: бухающим, слишком громким, будто он сильно косолапил или традиционные в «Глубинке» берцы были ему велики… Как тогда ночью. В доме Прасковьи.

Осознание пришло сразу. И все как-то сразу встало на свои места. Где-то в животе стало холодно и пусто. Зато перестали трястись руки. Елена приготовила арбалет.

Он влетел в баню, даже не задумываясь. Проскочил аж до противоположной стены. Начал разворачиваться. И когда он посмотрел на нее, Елена спустила курок. Расстояние было небольшим. Болт вошел Петьке в живот. В его глазах, как это ни странно, отразился страх. Почти животный, дикий — и в то же время недоумение. Елена тут же опустила глаза на его рану. Еще какая-то надежда, что она ошиблась, у нее оставалась. Но… Крови практически не было. Просто небольшое пятно вокруг того места, куда вошел болт. И странное, нелепое, фантастическое зрелище. Вокруг раны Петькин живот будто обвалился, усох. Но зияющей дыры, как в фильмах ужасов, не появилось. Тело просто резко состарилось. Елена подняла полные ужаса глаза к Петькиному лицу…

А вот это было ошибкой. Настоящей ошибкой, которая могла стоить ей жизни. Страх в Петькином взоре сменился таким гаденьким расчетливо злым выражением. И тут же он начал использовать Зов. Елена прекрасно знала, что смотреть упырю в глаза нельзя. Запрещено под страхом смертной казни, которая, кстати, не замедлит последовать. Но в момент паники она, естественно, об этом забыла. Это только в плохих голливудских фильмах главная героиня все помнит, ничего не боится и всегда знает, как и на что реагировать. Хотя, интересно, как такая железная героиня сможет противостоять Зову.

Позже, вспоминая о пережитом и рассказывая Алеку, Елена поражалась, как странно работает ее сознание в таких критических стрессовых ситуациях. Одна, причем доминирующая его часть, рвалась навстречу Зову, уверяя Елену, что это обещанное наслаждение будет самым сладким в жизни, что в объятиях обладателя этих глаз она получит настоящее блаженство, реализует все свои даже самые тайные мечты… Зато другая часть сознания, близкая, видимо, к инстинкту самосохранения, уверяла, тоже достаточно громко и настойчиво, что самое сладостное наслаждение в жизни стопроцентно закончится для нее смертью. Третья часть оплакивала судьбу пострадавшего приятеля. Причем так трогательно, с такой душевной болью… Эта боль почему-то сосредоточилась в животе Елены. Примерно там же, куда угодил арбалетный болт, пущенный в упыря. И все больше и больше ощущалась как чисто физическая. Последнее обстоятельство наполнило Елену такой паникой, что, похоже, даже перекрыло действие Зова. По крайней мере, у нее появились силы отвести взгляд от Петьки и начать более-менее трезво мыслить.

Первое, что она поняла четко, — времени перезарядить арбалет у нее нет! Ему достаточно только чуть-чуть усилить Зов, и она уже не сможет сопротивляться, а эта наведенная им боль в животе станет просто непереносимой, и тогда упырь просто убьет ее. Елена отбросила свою игрушку в сторону, вытащила из-за голенища стилет.

Главное, сделать шаг вперед, по направлению к этому странному существу, бывшему когда-то ее приятелем. Главное, убедить себя, что это уже не живой человек, а лишь чуждое этому миру нечто, принявшее такое обличье. Елена сделала самое простое, но в то же время самое неожиданное, чисто женское действие. Она зажмурилась. А дальше сработало самоубеждение. Она маг! И этот мир, по ее желанию, может лечь к ее ногам!

Конечно, никто бы в реальности этого не увидел. Просто поток энергии накрыл ее, сгустившись в некую защитную сферу, как плащ, как вторая кожа. И тут же Зов стал менее оглушительным. Перестало ломить в висках от чужого воздействия на мозг. Перестали трястись руки. Она открыла глаза и взглянула на мир уже иначе. Жестким, злым и холодным взглядом, полным силы. Елена подняла свободную руку и резко выставила ее перед собой. Кажется, по-умному это называется ментальной атакой. Направленный луч невидимой силы ударил Петьке в лоб. Как ни странно, он резко откинул голову назад, будто получил вполне реальный удар. Мелодия Зова сбилась. Елена сделала шаг вперед.

Все ее внимание было обращено на Петьку. Она скорее почувствовала, чем увидела, как в комнату влетели Серега и Макс. Она сейчас практически существовала в другом мире, где была ее сила и сила упыря. Где намечался поединок. А друзья-приятели — это лишь два сгустка жизненной энергии, плавающих где-то рядом.

Елена подошла к противнику почти вплотную. Резкий удар стилетом в плечо. Неприятное впечатление, будто она через собственную руку чувствует, как рушатся ткани Петькиного тела, под воздействием стали и серебра. Она тут же заставила свой мозг отключиться от мысли, что немеет и ее собственное плечо. Зато четко сосредоточилась на Петькиной злости, на его проснувшемся страхе. Он не мог поймать ее взгляда, он не мог проникнуть в ее голову, преодолеть выставленную энергетическую защиту. И он