Корячусь. Скользко!
Съезжаю. Падаю. В жижу.
Больно!
Наверху — тень. Кто?! Вылезу — убью!
Вылезу!
Упал. Плюх!
Хочу дышать. Очень хочу! Не могу...
Толкает. Снизу толкает! Враг! Хочет съесть!
Убью!
Брыкаюсь. Я — Мотылек.
Выныриваю. Воздух! Дышу, дышу.
Вонь? Дышать!
Тону.
Опять толкается. Укусил! Нет, не укусил.
Это жижа жжется.
Хотел укусить! Плохой. Очень плохой!
Убью!
Брыкаюсь.
Всплываю. Дышу.
Тону.
Я терял сознание. Проваливался в черноту, где не было ни времени, ни пространства. Зато там с лихвой хватало места боли, и я дрался за жизнь, не приходя в себя. Рычал, отплевывался, барахтался. Бил руками по ненавистной жиже, цеплялся ногтями за стены колодца. Дрянь разъедала меня, но на боотурах все заживает, как... Нет, на собаке заживает медленней. Не знаю, не с чем сравнить. Ну, вы поняли. Быстро заживает. Быстро. Очень быстро.
Убийственное состязание: кто кого. Голодная жижа против боотурской плоти. Она разъедает — я исцеляюсь; она разъедает — я... Но колодец мог ждать сколько угодно. Он никуда не спешил. А мой срок был на исходе. Я взбирался и падал, тонул и выныривал. Сколько я промучился в беспощадном желудке: день? неделю? После я никогда об этом не спрашивал.
В любом случае, один бы я сдался гораздо раньше.
Тьма. Свет. Вонь? Воздух!
Нет воздуха.
Тону. Жжет. Тону.
Толкает. Снизу. Выталкивает!
Враг? Плохой?
Вынырнул. Дышу. Снизу держит.
Помогает.
Друг. Хороший. Очень хороший!
Люблю.
Друг, ты кто?
Не отвечает. Не может. Меня держит.
Внизу темень. Муть. Не вижу, кто.
Держи, друг! Держи меня!
Друг держит.
Жижа жрет друга. Калечит. Друг держит.
Небо. Круть-верть. Небо, что с тобой?
Раскалывается.
Я уже говорил вам, что тут не все рассказы — мои? Наверное, оно и к лучшему. Что я могу рассказать о паучьем колодце,
