я со всего маху рухнул спиной и затылком на каменный пол. Больно не было, только с шумом вырвался из легких воздух.
Люсьен в сердцах отпустил мои ноги и мрачно уставился на рыжего напарника.
– Завязывай! – потребовал он.
– А что такое?
– Без меня. Понял?
– Как скажешь…
Санитары вновь взяли меня за руки и за ноги и переложили на койку, потом вытолкнули каталку в коридор и двинулись ко второму пациенту.
– Нет! – крикнул тот, срываясь с койки, забился в дальний угол и закрылся руками. – Нет! Электричество – дьявол!
Парни легко повалили умалишенного на пол, упаковали в смирительную рубаху и лишь после этого сняли ножные кандалы. Мой сосед отчаянно сопротивлялся, но против двух дюжих санитаров у него не было ни единого шанса, и вскоре его проволокли на выход.
И тогда в глаза бросилось то, на что раньше просто не обращал внимания: в бритую голову бедолаги были вживлены металлические электроды, кожа вокруг которых покраснела и гноилась.
– Электричество – дьявол! – надрывался псих, некогда бывший сиятельным, и я с содроганием понял, что он не так уж и далек от истины.
В моем случае милости от электричества ждать и в самом деле не приходилось.
Всеблагое? Скорее уж карающее…
Захлопнулась дверь, лязгнул запор, и я остался в одиночестве. Закрытая решетчатым плафоном лампочка под потолком вдруг замерцала, словно сеть перегрузил какой-то мощный прибор, и стало ясно, что это настиг соседа его электрический демон…
На следующий день я проснулся с гудящей головой, жуткой болью во всем теле и не менее жутким голодом. Проснулся не от обычного уже бормотания соседа, а из-за выдохнутой в лицо струи вонючего папиросного дыма.
– Вот человек со связями и покурил, – добродушно улыбнулся рыжий Джек, но глаза его остались злыми и холодными. – А теперь самое время позавтракать.
Санитар начал кормить меня с ложечки, да так неловко, что вскоре подушка промокла от попадавшей мимо рта баланды. Вчерашнее падение вовсе не было случайным, выродку просто нравилось изводить меня. А я… из-за жуткой головной боли я даже не мог дотянуться до его страхов!
После завтрака меня вновь повезли в лабораторию. Все было как вчера, только теперь холл оказался заполнен пациентами. Умалишенные поглощали больничную еду в полной тишине, большинство из них были с забинтованными головами.
И тогда я понял, что рано или поздно профессор трепанирует череп и мне.
От осознания этого к горлу подкатил комок тошноты, а сердце застучало часто-часто, да так и колотилось как безумное всю дорогу до самой лаборатории. Унялось лихорадочное сердцебиение, лишь когда доктор Эргант закрепил на моей голове громоздкую конструкцию из кожаных лент и металлических пластин. Сверлить череп пока не стали.
Но как долго профессор будет воздерживаться от лоботомии, я не знал и знать не мог. И эта неопределенность пугала. Меня вообще много что пугало в этом проклятом месте.
– Ремни, – напомнил профессор Берлигер ассистенту, когда тот подсоединил провода к электрическому генератору.
Врач спохватился и сноровисто закрепил прочными крепежами мои запястья и лодыжки. И тогда я увидел синяки.
Затягивали ремни не слишком сильно; только лишь из-за них появиться подобные отметины на коже никак не могли, а значит, я дергался. Дергался под разрядами электрического тока, словно и не был парализован…
Додумать до конца я эту мысль не успел: доктор Эргант влил мне в рот вчерашнее лекарство, мысли сразу начали путаться и стали слипаться глаза. Сегодня микстура подействовала несказанно быстрее, нежели вчера.
– Верите в воскрешение из мертвых? – с нескрываемой усмешкой спросил профессор Берлигер.
– Всем сердцем, – наперекор всему ответил я, уплывая в наркотическое забытье.
– Доктор Эргант, напряжение… – послышалось из неведомой дали, и мой сон в один миг исчертили ослепительные разряды молний.
На процедуры меня возили дважды в день, утром и вечером. Пичкали лекарствами, стягивали голову кожаными ремнями с металлическими бляхами и подавали на них напряжение. Мой череп, в отличие от головы бедного соседа, пока остался в неприкосновенности, и даже до ожогов дело доходило лишь изредка. Полагаю, случалось это, когда профессор терял терпение и приказывал ассистенту увеличить напряжение до предела.
