императорским дворцом, словно гигантское дьявольское око. Высыпавшие на улицы горожане с ужасом наблюдали за небесным огнем; кто-то истерично кричал о скором конце света, кто-то сохранил присутствие духа и толковал о столкновении Земли с гигантской кометой. Простаки оплакивали безвременную кончину ее высочества, циники шептались о государственном перевороте. Самые умные при виде входящих в город армейских частей отправились со спешно упакованными чемоданами прямиком в порт, но таковых было совсем немного.

А вот сутолоки на улицах оказалось преизрядно. До Леонардо-да-Винчи-плац, куда взялся подвезти меня Томас Смит, мы в итоге добирались больше двух часов. То и дело приходилось гудками клаксона отгонять с проезжей части встревоженных зевак и пропускать бесконечные колонны кативших к центру броневиков и паровых грузовиков с безоткатными орудиями и мощными гаубицами на прицепах.

Высадив меня, сыщик отправился на центральный телеграф, намереваясь оповестить о случившемся Детективное агентство Пинкертона, а я перебрался через забор во двор лавки «Механизмы и раритеты» и постучал в заднюю дверь.

Александр Дьяк открыл почти сразу; подобно большинству горожан, он в эту ночь не спал.

– Что происходит, Леопольд Борисович?! – встревоженно спросил старый изобретатель.

Пока хозяин лавки отпаивал меня чаем, я быстро ввел его в курс дела.

– Все намного хуже, – заявил Дьяк, выслушав рассказ о событиях сегодняшнего дня. – Много-много хуже, Леопольд Борисович!

– О чем вы?

– Идемте, я покажу! – позвал изобретатель меня за собой в заднюю комнату.

Я допил чай, вновь наполнил стакан и лишь после этого отправился в подсобное помещение. В голове стоял туман, невыносимо хотелось спать, и только крепкий терпкий напиток хоть как-то позволял справляться с сонливостью.

В дальнем углу мастерской размеренно шуршал грифелем по бумажной ленте какой-то прибор. Дьяк встал рядом и пояснил:

– Это грозоотметчик, он ничего не излучает, просто регистрирует электромагнитные колебания. Я настроил его на нужную волну, и вот, посмотрите… – Дьяк протянул мне обрывок бумажной ленты, где змеилась непрерывная ломаная линия. – Это прибор фиксировал до вчерашнего дня. Но вечером картина изменилась самым кардинальным образом!

Различия между старым рисунком и линией, которую вычерчивал грозоотметчик сейчас, и в самом деле были видны невооруженным глазом. Экстремумы остались прежними, но в середине диапазона царила полная каша.

– Они изменили сигнал, – прошептал я. – Вот почему демоны вырвались из катакомб! Когда это произошло?

Александр Дьяк принялся рыться в своих бумагах, потом хлопнул себя по лбу и достал блокнот.

– За два часа до полуночи, – сообщил он, просмотрев рабочие пометки.

– Сразу после ритуала! – охнул я и заходил из угла в угол, а потом повернулся к изобретателю. – Это не случайное совпадение! Это предательство! Не знаю, кто в движении «Всеблагого электричества» отвечает за передачу сигнала, но мы должны заставить его восстановить правильные настройки!

Александр Дьяк лишь покачал головой.

– Боюсь, все не так просто.

– В смысле? – не понял я, отставил стакан с чаем на верстак и спросил: – Что вы имеете в виду, Александр?

Изобретатель тяжело вздохнул и пояснил свои слова:

– Боюсь, речь идет о другом сигнале на той же волне. Если совместить листы, то в графике становятся заметны элементы оригинального сигнала. Вчера вечером включился новый передатчик! Он работает на той же частоте, что и передатчики «Всеблагого электричества», и сигналы накладываются друг на друга. Это каким-то образом нарушает защиту…

Я покачал головой.

– Не верю в подобные совпадения.

– О совпадении и речи быть не может! – уверил меня Дьяк. – Посмотрите сами: новый излучатель передает чрезвычайно схожий сигнал и за счет этого заглушает старый.

– Это слишком сложно для меня.

– Помните, вы просили меня перевести в морзянку Pater Noster и передать его в эфир? А теперь представьте, что кто-то одновременно посылает такой же сигнал, но в обратном порядке, как это водится на черных мессах! Это просто аналогия, но сам принцип…

– О дьявол! Александр, кому вы направляли выкладки собственных исследований, Эдисону и Тесле? Так?

– Я никого ни в чем не обвиняю! – в штыки воспринял мои подозрения Александр Дьяк. – Не единожды случалось, что разные