в избе один хозяин – Мышата, на него и воздействовал. Про Первушу, случайно зашедшего переночевать, не подозревал. Невидимый и сильный враг решил, что воля к сопротивлению у хозяина сломлена. Нежить, на короткое время притихшая, снова, как по команде, стала ломиться в дверь. Первуша в сенях топор увидел, воткнул его рядом с дверью. Какое-никакое, а рубящее оружие. Сам посох в руки взял. Пока бревно дверь держало, но сама дверь прогибалась от ударов, трещала. Первуше стало понятно – долго она не продержится. Но деваться некуда, нет иного выхода. Конечно, можно обратиться в кого-нибудь, ускользнуть через окно. Но тогда Мышата погибнет. А власть в деревне возьмет чародей. И жертвами его станут проходящие путники – обозные, купцы, паломники, возжелавшие остановиться на ночевку. Сколько крови прольется, сколько жизней погублено будет! Князь, если и узнает, сил не имеет с чародеем бороться.

Дружинники у него есть, но ночью нежить может оказаться многочисленнее и сильнее. С колдуном злым может и должен бороться другой колдун. Ну, или ученик его. Чернокнижник колдовством силен, но сам человек из плоти, смертен, как и другие. Убить, уничтожить его, и успокоятся вурдалаки в могилах, деревня мирной, неопасной станет. Чернокнижник, с большей долей вероятности, – мельник. С утра навестить надо, посмотреть, каков из себя. Одна проблема – до утра дожить.

Периодически через открытую дверь из сеней в избу Первуша поглядывал на хозяина. Через какое-то время он стал вести себя осмысленно. Перестал раскачиваться и мычать. Еще через время чугунный горшок с головы стянул.

– Кто мне на голову чугунок надел?

– Я. Ты совсем сам не свой сделался.

– Памороки напустил кто-то. Как черная пелена перед глазами встала. Не помню ничего.

– Тогда иди, помогай, если в силах.

Неизвестный чародей, упустив из-за горшка на голове связь с Мышатой, решил, что тот мертв уже или в беспамятство впал. Мышата в сени прошел, за топорик схватился.

– Биться буду, – заявил он.

Топор как оружие в руках нестойкого защитника опасен. Того и гляди Мышата вновь попасть под власть чернокнижника может. И кто знает, не обратит ли топор против Первуши? Первуша старался не поворачиваться к хозяину спиной. Плохо, внимание рассеивалось. Дверь понемногу поддавалась, уже образовалась щель. Кто-то из нежити ухитрился просунуть полусгнившую руку. Мышата взмахнул топором, отсек ее по локоть. Топор вскинул, клич победный издал. Зря! Поторопился. Нежить навалилась, дверь напора не выдержала, развалилась на две половины. А за дверью толпа вурдалаков. Зрелище, особенно в темноте, способное привести в ступор и ужас крепких мужиков. Все упыри напирают молча, издают зловоние от гниющих тел, тянут вперед руки с торчащими костями, пытаясь схватить. Когда-то людьми были, а стали страшилищами, только от вида которых стынет кровь в жилах. Хозяин, сначала потерявший секундочку из-за несказанного удивления, даже шока, стал орудовать топором. Отсеченные руки так и сыпались на землю. Дверной проем узкий, Первуше бы помочь, а рядом не встать, места нет. Да еще хозяин лихо топором орудует, того и гляди Первушу лезвием топора заденет. Первуша в сторону отошел. Не выдержит Мышата в таком темпе долго, устанет. Вот тогда заменить можно. Мышата, приободренный некоторым успехом, шаг вперед сделал. Но просчитался. Сбоку – слева и справа – тут же руки нежитей потянулись. А еще отбиваться надо от тех, кто впереди, перед ним. Понял хозяин – не сдюжит, назад попятился. А в дверном проеме уже нежить путь к отступлению перегородила.

Недолго думая, Первуша подскочил, посохом, аки мечом, голову снес, вторым ударом руку отбил. Мышате удалось отступить, в дверном проеме встать. А Первуша схватил валявшуюся толстую жердь, что раньше дверь подпирала, кинулся к печи. Дверцу распахнул, жердь поглубже в топку сунул. Сухая древесина вспыхнула быстро. Вытащил, вперед выставил как копье, кинулся в сени.

– Отойди! – закричал хозяину.

Тот в сторону отпрянул. А Первуша в нежить горящим бревнышком тычет. Нежить огня боится. Первуша опасался только, как бы искрами избу не подпалить, тогда худо будет, сами в огненной ловушке окажутся. Нежить нападать перестала. Видимо, чернокнижник, руководящий их действиями, появления Первуши в избе Мышаты не предполагал, как и появления «огненного копья». А Первуша жег нежить. Истлевшая одежда загоралась, тогда горящий вурдалак стоял огненным столбом, потом, когда прогорали остатки мышц, валился. На подмогу Первуше из избы Мышата выскочил. Рубил нежить, ногами пинал. А уж во дворе десятка два порубленных и обгоревших вурдалаков. Тлеют, дымом вонючим исходят. Запах – не передать словами. На востоке светлеть начало, небо серым сделалось. Первуша точно знал – днем заклинания чернокнижников силу теряют. Не исчезают, пакостить могут, но уже поднять мертвецов из могил на помощь не получится.

Вдвоем добили оставшихся. Когда вокруг уже никто не шевелился, Первуша сказал:

– Поруби на части, погрузи на тачку или телегу и со двора вывези. Смердеть будут, трупные черви полезут, болезни принесут. И