удовольствия Вторуша покряхтывал, глаза закрывал. Затем обтерли полотенцем. Один из слуг принес чистую рубаху и порты.

– Одежда по вашим обычаям. А завтра Алонсо отведет его на рынок и купит подобающую одежду. А то люди осудят. Не в рубище же ему домой возвращаться? А сейчас за стол.

Первуша успел брату прошептать:

– Виной не пей! Для вида ко рту подноси. И много не ешь, заворот кишок получишь. Понемногу, постепенно к еде привыкать надо.

– Знаю, говорили среди невольников.

А за стол сели, у Вторуши глаза разбежались. После скудной похлебки хотелось всего. Но брал все и очень понемногу. Первуша за братом приглядывал. Впрочем, хозяин и сын застолье затягивать не стали.

– Все утомились, пора отдыхать.

Когда братья уединились, стали наперебой расспрашивать друг друга. Первуша вынужден был сказать правду горькую о смерти отца и матери.

– Ты-то как выжил в лесу? Морозы были!

– Подобрал меня знахарь Коляда, вечная ему память. Я уже замерзал, как он меня нашел, одному Богу известно. Выходил, отогрел. У него остался, в учениках. Жаль, погиб он, но кое-что из знаний своих мне успел передать. Думаешь – как тебя вызволил? Деньги огромные потребны. Откуда у меня такие? Вылечил Фернандо от тяжелой болезни, он в благодарность тебя сыскал. Уговор у нас был.

– Здорово, что получилось все.

– Про себя расскажи.

– Брат Любим до Кафы не дожил, замерз, пока татары везли. Где его косточки, не ведаю. Работать заставляли, кормили едва, чтобы не сдох. Семью вспоминал, тебя, тем и выжил.

Проговорили до утра.

Под утро прикорнули на топчане, обнявшись, как когда-то в детстве. А уже рабыня входит с принадлежностями для умывания.

– Хозяин встал уже.

Нехорошо Фернандо заставлять ждать. Оба умылись быстро – и на первый этаж, в трапезную. Завтрак скромный был – фрукты, шербет, лепешки. Фернандо, всю жизнь проживший в Крыму, многое перенял от степняков, при поездках в Египет, на Тамань, частично бывшей под черкесами. Вот горячий шербет, вовсе не генуэзское питье, восточное.

После завтрака хозяин и Алонсо нарядились, как на выход. Всей группой вышли из дома. Впереди – слуга, при виде рабов или некоренных жителей кричал:

– Дорогу господину!

За слугой важно шествовали Фернандо с сыном, а за ними Первуша с братом. При встрече со знатными гражданами или богатыми торговцами Фернандо раскланивался, заводил беседы. Знакомые удивлялись:

– Тебя давно видно не было, говорили – от дел отошел, совсем немощен!

– Враки завистников! Не скрою – болел. А теперь здоровее всех моих недругов, свинец им в глотку! Вот спаситель мой!

И рукой на Первушу показывал. Знакомые окидывали знахаря оценивающими взглядами. Не верили – больно молод, да к тому же из русичей. Что они могут, если ходят в лаптях? Но Первуше было все равно, что о нем думают незнакомцы. Уже сегодня, а скорее завтра утром они покинут Кафу, чтоб ей гореть в аду. До рынка с многочисленными остановками шли почти до полудня. Рынок огромен, шумен, а уж разноязыких народов – тьма. Купцы из многих стран товар свой нахваливают. И здесь знакомые у Фернандо нашлись. Всем похвалялся здоровьем хозяин, всегда на Первушу указывал. Сначала знахарю это нравилось, потом раздражать стало, пока не понял. Так это Фернандо восхваляет на собственном примере знахаря для будущей совместной деятельности. Ну хитер!

Вещи для Вторуши покупал Алонсо. Башмаки из свиной кожи на манер италийских. А вот рубаху новую, порты суконные, ремень поясной – все славянское. Раб не имел права опоясываться, только свободный человек. С непривычки оба брата устали в шумной толчее, а Фернандо с сыном в своей стихии – как рыба в воде.

Вернувшись в дом хозяина, оба брата на топчан упали. Сказывалась еще бессонная ночь. За запоздалым обедом хозяин на Первушу хитро поглядывал, но молчал. И только утром Первуша понял, почему вчера хозяин нахваливал его так.